Сэм закурил длинную сигару, хлебнул ещё глоток ядрёной смеси, хмыкнул и сказал:
— Нашёл я, где спрятано твоё золото...
Егоров натурально поперхнулся яблоком.
— Вот я вчера ездил на путь ирокезов... Ну, мне подсказали... Там, в горном распадке, живёт очень старый индеец. Один живёт. Он не вождь, его англичане не тронули. Но он и не обычный старик, которому идти некуда. Он шаман.
— Танцует с бубном, милостыню собирает с проезжающих?
— Балда ты, Сашка! Он служитель религиозного культа... мне неведомого.
— Ладно... Ну, ездил ты к тому ирокезу и что узнал?
— А то узнал, что десять лет назад, как раз когда тебя судьба загнала работать в порт грузчиком, приехали на индейское капище... ну, на кладбище...
— Капище я понимаю, ты говори, рассказывай!
— Приехали туда белые люди, привезли на кладбище бочки с порохом и подняли к небу души упокоенных там древних индейских вождей. Пропало кладбище...
— Тьфу ты! А я-то думал... Мы, когда кайлали камни на острове Манхэттен, два таких древних кладбища завалили и заровняли. Там, Сэм, знаешь, что интересно было? В могилах? Вот Вася тебе подтвердит! Там у покойников кости были раза в два больше и длиннее человеческих. А головы были — ого! Высотой с мексиканскую тыкву!
— Не ври! — отмахнулся Сэм Полянски, бывший полицейский. — В этом городе я за двадцать лет чего только не видел. Но чтобы у индейцев головы были с ведро, это ты врёшь!
— А это были не индейцы, Это были похоронены другие люди. С нами кайлал манхэттенские глыбы немецкий профессор... он английскую студентку, говорят, снасильничал. Хотя это враки, просто избавились от умного профессора... Так он нам и сказал, что это захоронены люди древние, давно здесь жившие, не... человеческие, в общем, люди... Великаны. Мы собирали те кости в мешки, совали в мешки камни, а охрана топила их с лодок в заливе.
Сэм Полянски захохотал:
— Ох, отомститься кому-то на этом острове за такое упокоение древних людей, да не по обычаю...
Потом оборвал смех и сказал:
— Саша! А ведь то кладбище, что взорвали, есть тайное хранилище твоего золота!
Егоров разом протрезвел, даже рожа побелела:
— Не поверю!
— Логично, пан Егоров! Верить нельзя, надо проверить.
— А чему верить? И кому? Старому индийскому жрецу? Который, поди, сам здесь блестящие пуговицы с камзола Колумба на золото менял...
— Нет, Саша, Колумба тот индеец здесь не видел. Но он видел здесь менялу Зильбермана. Вот у него тот индеец точно менял своё родовое золото на серебряные американские деньги. Десять лет назад... И его, Зильбермана, запомнил. Память у индейцев... прочнее камня. Я вчера специально привозил старика в город в закрытой карете. Мы два часа стояли напротив дома Зильбермана... И когда еврей вышел за ворота, индеец мне сказал: «Он!»