Очень грамотно О'Вейзи приплёл сюда векселя. Сэм Полянски на векселя и клюнул. Проорал кавалеристам:
— Эскадрон Тома Перкинга! Седлать коней! За мной! Остальным — стеречь этого преступника и всё здешнее имущество!
Сэм нагнулся с коня прямо к лицу бывшего своего компаньона О'Вейзи:
— Не вздумайте от меня бежать! Поймаю — всю промежность вырежу... Перед виселицей! И ещё! Не надейтесь на корабль, который купил Егоров и поставил в Балтиморском порту. Вчера ночью я его спалил на рейде! Хей! Хэй! Рысью, рысью! Пооошли!
Десяток кавалеристов вскинулись в сёдла и поскакали за взбешённым Сэмом Полянски. Поскакали туда, куда указал О'Вейзи.
Тогда О'Вейзи с полным облегчением вздохнул, взял топор и направился с топором к одинокому сухому дереву, стоявшему на взгорке у ихнего лагеря.
— Эй! Эй! — заорали ему кавалеристы другого отряда, оторвавшись на миг от обыска палаток и фургонов.
— А что, пожрать не хотите? — спросил О'Вейзи. — Ваши люди вернутся из города Вудстока только часа через четыре. А ехать обедать в кавалерийский лагерь вам теперь нельзя, кто меня сторожить будет? Перекусим здесь. Сейчас нарублю дров, и будет вам прекрасное ирландское рагу. И виски вам будет, и кофе...
— Руби, каторжанин, руби, — согласился кавалерийский сержант. — Только выпить нам подай сейчас.
— Сам возьми. — О'Вейзи крепко ударил топором по сухой лесине. — Бочонок вон, под фургоном, в тени, замотан в мокрое полотно. Будто специально вас дожидался.
Через три удара топором сухая ель покачнулась. Это хорошо, что покачнулась. Да и звук топора Егоров обязательно услышит. Ведь в город Вудсток он не уехал. Он уехал недалеко, в глубокий горный провал, к вигваму старого индейца, Хранителя древнего кладбища. Услышит Егоров стук по священному индейскому дереву и задумается. Он парень с головой, знает, о чём надо ему задуматься...
О'Вейзи ещё три раза звонко ударил по дереву.
* * *
Вигвам старика был сшит из крепких оленьих шкур. И посуда перед костром была добротная, чистая, ровно лужёная. И старый шаман не обноски носил, его одежда будто месяц назад была пошита. И от кипящего на костерке котелка шёл дразнящий аромат настоящего кофе, а не той бурды, которую мешают с сушёными кизиловыми ягодами в городе Новом Йорке. И продают по цене истинного кофе.
Старик уставился своими тёмными глазами прямо в глаза Егорова. Тот постарался свои глаза не отводить.
Индеец говорил медленно, язык англов давался ему трудно:
— Да, сейчас повсюду в этой стране разные люди говорят о Большой земле... там, за Большой водой. О той стране, откуда ты приехал. А когда я был ребёнком, о той Большой стране за Большой водой знал только мой отец. Он возглавлял Большой Совет племён половины этой земли. То знание считалось Большой тайной...