Ерофей Сирин с толком налил себе в стакан водки на две трети до полноты, приподнял стакан до уровня глаз, через водку подмигнул Егорову и выпил.
Егоров дёрнул за шнурок, в общей зале трактира, над головой Вонгузова, тренькнул колокольчик.
В «тихой зале» тут же появился разбитной парень, половой.
— Чаю мне покрепче завари, — велел трактирному слуге Егоров, — да липового меду подай. Да подушку мне. Я чаю выпью и посплю здесь.
Половой махнул полотенцем и убежал за чаем.
— Ты ещё здесь, Сирин? — удивился Егоров. — Так я на тебя чаю не заказывал.
— Ты, господин хороший, в наших краях не бывал. Неучён ты правильному разговору... я вот...
— Иди, иди...
— Правильный разговор здесь начинают так: «Триста рублей дам, отведи меня в село Черкутинтаул...»
Егоров вдруг рявкнул прямо через закрытую дверь:
— Два стакана чаю!
— Да... — продолжил свой разговор Ерофей Сирин, — а ведь идти туда надо обозом. А при обозе должны состоять только наши, уральские мужики. Дорога туда тяжкая... твоих возчиков туда пускать нельзя... Погибель твоим возчикам станется, ибо они уральской зимы не знают, про убойный лёт инородческой стрелы не ведают... про горных и подгорных проживальцев не слыхали...
Егоров отмахнулся от намёков про нечисть. Где её нет? Она везде.
— Значит, выходит, что и твоим возчикам надо платить? Сколько?
— А по сто рублей на человека. Будет при обозе двенадцать человек возчиков, считая меня. Съестные припасы для людей — твои, для коней — тоже твои. Вот и считай...
— А как называется гора?
— А никак не называется, господин хороший. Та гора, про которую ты мне плешь проедаешь, она есть запретное место народа «ханты». На ту гору пойдёшь — с неё и не скатишься. Там косточки твои вечно белеть будут.
— Триста рублей тебе, одиннадцать сотен рублей возчикам, припасов надобно рублей на триста...
— Съестных припасов надобно рублей на полтораста. Для людей. А на триста рублей — припасов для конского поголовья. Они зимой овёс потребляют... А вот припасов огненного боя — тебе надо рублей на двести. Мы свои ружейные припасы возьмём... За это не беспокойся...
— Наверное, не возьмёте, — усомнился Егоров, — не зная гору — не верю я вору.
Сильное оскорбление действительно опытного, «хожалого мужика» должно было покончить с пустым разговором. Егоров свой характер ему обозначил, и своим характером показал, что он начальник в будущем походе. А Ерофей Сирин на попятную не идёт. Значит, либо название горы не ведает, либо в те места русским людям, и правда, поход заказан инородческим правом... Но Егорова об этом инородческом праве предупредил бы Пётр Андреевич Словцов в то далёкое время, когда поручик Егоров привёз его к монастырю на острове Валаам... Где и открыл ему Словцов название уральской горы возле села Черкутинтаул и богатство той горы открыл... Значит, темнит что-то «хожалый мужик» Сирин.