Чувствую себя противно.
Она тут же отвечает:
Почему? Ты болел?
Не звонил, не писал тебе.
Мои пальцы зависают над буквами. Вот черт!
Прости меня.
Теперь мне кажется, она никогда не ответит.
За что?
За то, что игнорировал тебя.
Ты специально это делал?
Я запускаю в волосы руку, не зная, что ответить. Не нужно ничего отвечать. Надо остановиться на извинениях и раз и навсегда перестать писать ей. Но… я не могу. Это чертовски сложно. Я хочу большего. Когда речь идет о Кэти, мне всегда надо больше. Мне надо увидеть ее. Поговорить с ней. Заставить ее улыбнуться. Рассмешить.
В конце концов я отвечаю.
Да, специально. И прости меня за это. Я был мудаком.
Телефон звонит, и я подпрыгиваю… черт.
Это она. Ну конечно.
Как только я поднимаю трубку, она начинает говорить.
– Почему ты меня игнорировал? То есть я, конечно, не должна задавать такие вопросы, но мне нужно знать. Может ты отыскал что-то такое про меня, из-за чего не хотел со мной больше общаться? Если это так, я очень хорошо понимаю, почему ты меня игнорируешь. Я бы сама себя игнорировала. – Она смеется, как будто сказала что-то смешное, хотя это вовсе не так. Скорее, печально, что она пытается перевести в шутку свои опасения, что я узнал о ней правду.
Если бы она узнала обо мне, то пришла бы в ужас.
– Кэти, – произношу я ее имя спокойно и неторопливо. Она тут же успокаивается. – О чем ты говоришь?
Она вздыхает, но так мечтательно, и это мгновенно возбуждает меня. Боже, надо взять себя в руки.
– Не стоило звонить тебе.
Я сильно сжимаю телефон, как будто это ее рука:
– Я рад, что ты позвонила.
– Я сделала что-то не так? – Ее голос кажется таким тихим, таким далеким. – Я не очень разбираюсь во всем этом.
– В чем именно?
– Во всех этих свиданиях. Отношениях между мальчиками и девочками. Боже, я говорю, как ребенок. – Она снова вздыхает, на этот раз с раздражением. – Я должна тебе столько рассказать.
– Ты не должна мне ничего рассказывать, если тебе не хочется, – отвечаю я, не готовый к настоящим признаниям. Если она начнет говорить, то и мне придется открыться, а я не могу признаться, кто я на самом деле.
Просто… не могу сейчас этого сделать.
– Ладно, тогда я ничего не скажу. Пусть моя жизнь будет для тебя чистым листом. – Она снова смеется, немного надсадно, как будто хрипит. – В моей жизни было много… всякого, Итан. Не очень хорошего.
Я закрываю глаза, откидываюсь на стуле и плавно раскачиваюсь. Я уже давно перестал делать вид, что работаю. После этого разговора я точно ничего не сделаю. А то, как она намекает на свое прошлое, разрывает меня на части.