– Подожди. – Я вылезаю из машины, и ему приходится отступить. Он по-прежнему держится за дверь машины и не дает мне выйти.
– Что… – только и успевает он выговорить. Я обнимаю его за шею, запускаю пальцы в его мокрые волосы и прижимаю губы к его губам. Нежно и долго.
В ответ он крепко обнимает меня за талию одной рукой и прижимает к себе. Я не сопротивляюсь, прижимаюсь к нему сама, обвиваю руками шею. Мои пальцы в его волосах. Мне хочется, чтобы он понял, почему я так поступаю, почему целую его под дождем. Мой поцелуй – это извинение, просьба о прощении, надежда, что он даст мне второй шанс.
Когда наши губы разъединяются, из него вырывается короткий урчащий стон. Это так сексуально, что у меня внутри от этого звука все трепещет.
– Что ты делаешь со мной? – спрашивает он с болью и так тихо, что я едва слышу его из-за дождя.
– Я могу спросить тебя тоже, – шепчу я у самых его губ и разнимаю руки, обвивавшие его шею. Он отпускает меня, и я снова скольжу внутрь своего автомобиля, улыбаюсь ему и, прежде чем он захлопывает дверь, машу ему рукой. И остаюсь в тишине темного салона автомобиля. Наедине со своими мыслями.
По дороге домой я вновь и вновь переживаю этот момент. Как обняла и поцеловала Итана. Девушка, которая до смерти боится мужчин. На губах я чувствую покалывание. Итан не пугает меня. Гораздо больше меня пугают проявления моего собственного тела. Пугают и вызывают любопытство. Он прикасался ко мне, целовал меня, а мне хотелось… растаять. И хочется этого снова.
Чем больше времени я с ним провожу, тем в большей безопасности себя чувствую. В нем есть что-то такое, что успокаивает.
Наморщив лоб, я решаю больше не зацикливаться, не беспокоиться. Может, мне не дано понять. Может, нужно просто согласиться со всем этим. Хотя ни с чем в своей жизни я так просто не соглашаюсь. По крайней мере теперь.
Однажды я согласилась.
И это стоило мне всего.
Кэти
Тогда
В четверг, через двадцать шесть дней после моего спасения, к нам зашел любезный полицейский инспектор. Я точно знала, сколько прошло дней, потому что зачеркивала красным каждый день на своем календаре. Считала дни, ждала какой-нибудь весточки от Уилла.
Но от него ничего было.
В обед, еще до того как Бренна вернулась из районного бассейна, в котором сестра теперь работала волонтером, перед нашим домом появился инспектор Грин. После моего возвращения папа был против того, чтобы Бренна волонтерила. Он очень за нее боялся. И маме пришлось сказать ему твердо, что молния редко или почти никогда не бьет в одно и то же место.
Прекрасно. Значит то, что со мной произошло, они считали ударом молнии. Немного странно… Похоже, они просто не понимали, как говорить об этом и как себя вести. Я тоже не знала.