Были и другие письма от нее. Но это, самое первое, очень много значило для меня. Оно – самое искреннее, самое волнующее. И я знаю, что мое первое письмо было таким же. Со временем я стал более осторожным, пока наконец совсем от нее не отказался.
Я до сих пор сожалею об этом.
Кладу письмо обратно в верхний ящик комода, мягко закрываю его и потягиваюсь, хрустнув коленным суставом. Как только я вернулся домой из кино, тут же сбросил с себя всю мокрую одежду, оставив ее кучей валяться на полу в ванной, и принял горячий душ. Нужно было согреться после того, как около часа вел машину под проливным дождем.
У меня в голове проносятся мысли о Кэти. Вкус ее губ, гибкие руки, обвившие мою шею. Ее крепкие объятия. Нежная улыбка, которой она одарила меня перед тем, как я захлопнул дверь и она уехала.
Обо всем этом мне думать не следует. Это дурные мысли. Я должен остановиться. Мне надо отпустить ее, чтобы она жила своей жизнью.
Но я не могу. По-прежнему не могу. Давным-давно я почувствовал, что она моя, и мне дорого это чувство. Я хочу вернуть его. Она нужна мне. Это эгоизм. Особенно если учесть, что я не открыл ей правды. Я потрясен, она меня не узнала. Но ведь и я совсем другой человек.
Я часто сам не узнаю себя.
Глядя в зеркало над комодом, я поворачиваюсь, приподнимаю руку. Я в одних трениках, с голым торсом. На обнаженной груди красуется въевшийся в кожу чернильный рисунок. Небольшая татуировка. Я сам принес рисунок в тату-салон и попросил наколоть его навсегда.
Это пара ангельских крыльев. Они нарисованы поспешно, но очень подробно. Можно рассмотреть каждое перышко. А под ними надпись, всего два слова «Только мы».
Кэтрин
Сейчас
– Я подумала, что первой должна тебе это показать. Ты ничего не говорила. Мама попыталась тебе намекнуть в вашем последнем разговоре. Но, похоже, ты так ничего и не знаешь. – С этими словами Бренна протягивает мне журнал, открытый, видимо, на той странице, которую мне надо, по ее мнению, прочитать.
Я беру журнал в руки. Мы у меня дома. Она зашла в гости и принесла с собой ванильный латте и булочки с корицей, купленные в популярном среди туристов магазинчике недалеко от моего дома. Я живу не на самом берегу океана, в небольшом местечке, по дороге к нему. Поэтому люди часто останавливаются тут специально, чтобы посетить «Старую добрую булочную».
Я так сосредоточилась на этих дурацких булочках потому, что мне, наверное, совсем не захочется узнать, зачем Бренна заглянула сегодня ко мне.
– Что там? – с опаской спрашиваю я.
У меня нет желания смотреть в журнал. Уверена, она хочет, чтобы я прочитала какую-то статью о моем трагическом прошлом. Скорее всего, это связано с интервью, если учесть, какое количество таблоидов о нем писало. Даже журнал People, из которого мне до сих пор звонят с просьбами поговорить с их журналистом и согласиться на фотосессию для обложки.