Пагачова вскочила на ноги как ошпаренная, со всклокоченными седеющими волосами, и бросилась на мужа. Он схватил правой обе ее руки и крепко стиснул.
— Уймись, — сказал он миролюбиво. — Уймись и свари курицу.
Милка, до сих пор смотревшая на все безучастно, решила предотвратить последствия, которые, как она недавно убедилась, могли угрожать матери. Нельзя сказать, чтоб она горячо ее любила, но чувство женской солидарности не было ей чуждо.
Взяв из рук отца зарезанную курицу, она сказала:
— Дай, я сварю.
Мамаша Пагачова вырвала у нее курицу.
— Ступай ложись, — промолвила она тоном скорее мягкого увещевания, нежели приказа.
После чего, набросив на себя юбку, уселась на табуретку у печки и, недоумевающе покачивая головой, принялась ощипывать курицу.
А недоумевала она потому, что меньше всего понимала самое себя.
Поначалу в намерения старого Пагача вовсе не входило надолго оставлять в доме партизана. Сам старый солдат, он полагал, что парень просто заблудился, отбился от своих, ослабел от голода и холода. Достаточно его накормить и дать отдохнуть. Парень соберется с силами, поблагодарит и уйдет. Пагач собирался даже показать ему приблизительно направление к тому месту в горах, где укрывались партизаны, что уже давно не было секретом для местных жителей. Слова Мартина о том, что «у партизана из рта течет кровь», старый Пагач воспринял спокойно. Во время бегства пораниться недолго, и если в обычной жизни лечат даже царапины, то в боевых условиях небольшим ранениям значения не придают.
Вечером Пагач зашел в хлев, засветив фонарь и прикрыв его старым мешком. Сначала он, как мог, подоил корову в помятый бидончик. Корову уже доила мамаша Пагачова, и потому молоко брызгало слабой струйкой: его было мало. Отказавшись от помощи Мартина, который не дыша наблюдал за его приготовлениями, Пагач вышел из хлева, прикрыл фонарь и, прихватив две лепешки, украдкой припрятанные от ужина, отправился в старый сарай. Тогда он еще не думал о семейном «перевороте», о том, чтобы заставить домашних слушать его. До сего момента Пагач был доволен тем, как развивались события. Надеялся, что в случае необходимости сумеет снабдить партизана продуктами, не слишком прогневив свою сварливую и скупую жену.
Но то, что он увидел в сарае при слабом свете старого фонаря, сразу же обескуражило его. Парень, лежавший на замерзшей гнилой соломе, — вернее, то, что от него осталось, — был едва жив — какое уж там собраться с силами и отправиться к своим. Совсем молоденький парнишка умрет через несколько часов, если ему не помочь, не перенести в тепло, не накормить досыта, причем не один раз, и не обеспечить должного ухода.