Войдя в зал, она увидела Максвелла за столиком в углу. Он сделал ей знак рукой. Эмили была удивлена: она пришла на десять минут раньше, однако же он уже здесь. Чувствуя, как внезапно пересохло во рту и вспотели ладони, она заставила себя подойти к столику.
Максвелл встал, подождал, пока дочь сядет, и снова опустился в кресло.
— Ты хорошо выглядишь, Эмили.
— И ты тоже.
Она не слукавила, делая комплимент, и не могла скрыть своего удивления. С лица Максвелла пропали темные тени и круги под глазами. Он буквально излучал энергию, и белки глаз не были в красных прожилках — точно провел целый месяц в эксклюзивном спа-салоне.
— Я был в Швейцарии, — произнес он, точно отвечая на невысказанный вопрос дочери.
— Целых два месяца? — вырвалось у Эмили.
Не в первый раз отец вот так пропадал, не отвечая на звонки, однако раньше ограничивался несколькими неделями.
— Да, в частной реабилитационной клинике. Лечился от пристрастия к азартным играм и… другим вещам.
У Эмили перехватило дыхание. Она машинально перевела глаза на бокал и осознала, что в нем не виски и не вино, а вода.
Подошла официантка, и Максвелл поднял руку.
— Мы можем немного поразмыслить?
Оставшись наедине с отцом, Эмили сказала:
— Не знаю, что и сказать, Максвелл.
Он покачал головой:
— Ничего и не нужно говорить. Но если ты готова выслушать меня, то я буду рад сообщить кое-что.
Эмили кивнула, не в силах подобрать слова. Во рту пересохло, горло сжал спазм.
— Эмили, мне жаль, что все случилось так, — знаю, что этих слов мало, — сказал Максвелл срывающимся голосом. — Но я хочу, чтобы ты знала: мне жаль. Прости меня за все. Ты заслужила лучшего отца, чем я.
Его глаза смотрели на нее не отрываясь. Эмили показалось, что впервые в жизни отец наконец ее заметил. Между ними воцарилось молчание. Наконец девушка произнесла едва слышно:
— Почему, почему тебе было так сложно меня полюбить?
На лице Максвелла отразилась мука.
— Я очень хотел — больше всего на свете. Думал, что смогу. Но потом ты стала так на нее похожа. — Взгляд его скользнул по лицу и волосам Эмили. — Я не мог себе позволить — не хотел рисковать, боялся снова испытать эту боль. Если бы что-то с тобой случилось… я бы словно во второй раз потерял Катрин.
Эмили затаила дыхание.
— Ты любил ее?
— Больше жизни. И потеря ее — самое ужасное, что со мной когда-либо происходило.
Эмили, точно завороженная, смотрела на отца. Его откровение перевернуло все ее представления о нем.
— Я… и понятия не имела.
— Что я любил твою мать?
— Откуда мне было знать? Ты всегда отказывался о ней говорить.
— Потому что это было слишком мучительно.