– Вот такие пироги.
Михалыч очистил топор от крови и мозгов куском тряпки, глотнул из фляги и только после этого снизошел до объяснения:
– Это цыпы. Я их раньше встречал, когда ходил поверху. Они тупые и поодиночке не опасные. И я еще не видал, чтоб они под землей тихарились. Но этот сам виноват. Раззява.
Картина была яснее ясного – существа сидели в нише и набросились на человека разом, когда он неудачно их потревожил. Разорвали ему горло раньше, чем он успел сказать что-то осмысленное, кроме заполошного «а-а-а!».
Вернувшись на площадку, они присели на корточки и перевели дух. У мертвеца забрали только пистолет и крестик. Так уж повелось, что погибших «на деле» не возвращали в Убежище, а оставляли где есть.
Темнота сразу стала казаться опасной, хотя кругом стояла ватная тишина. Они сидели спина к спине, готовые встретить опасность с любой стороны. И вдруг Серега вскочил как ошпаренный и бросил полный подозрения взгляд на Михалыча.
– Ты же на него зуб имел. Как и на меня! Руки держи, чтоб я их видел! – он навел на Сидельца ружье. – Знал, что они здесь водятся, спецом нас сюда заманил, морда уголовная. Из-за старой обиды, да?
– Олень, – пробурчал Михалыч. – Хотел бы вас зажмурить, давно бы уже… не пером, так топором. А стрелять тут нельзя, я же сказал. Газ столько лет никто не откачивает. Стрельнешь – обоим хана.
– Это не факт, – не очень уверенно произнес Лыков. Но палец со спускового крючка убрал. – Может, и не…
Он не договорил – в ту же секунду Михалыч вырвал у него ружье и отбросил в сторону на деревянные мостки. Пистолет Макарова, который остался от горного мастера, забрал и сунул себе за ремень.
– Слушай меня, если хочешь жить. Бери вот это кайло и садись сюда, на ящик. Если не будешь ворон ловить, до заката продержимся. А там к машине рванем – и дома.
– Лезут! – вдруг заорал Серега.
И не соврал. Из темноты по конвейерному стволу на них поднималась целая вереница глаз, за которой угадывались силуэты десятков существ. Сплошная темная масса. Послышался скрип и клекот, и потянуло густым аммиачным запахом, какой бывает в птичнике.
Внезапно охранник вскочил, опрокинув ящик, и побежал вверх по ленте.
– Э! А ну стой, чепушило, – крикнул ему вслед Сиделец.
На секунду Серега остановился. Оглянулся на товарища. В его глазах был страх, и видно было, что до паники ему один шаг.
– Михалыч, родной! – голос его звучал так, будто он сейчас заплачет. – Я не хочу здесь подыхать. У тебя даже бабы нет, а у меня жена и дочка. Задержи маленько их, а я подгоню машину и за тобой вернусь. Честное слово!