– Оно мне зачем?
Лось усмехнулся.
– Ты же не хочешь стать врагом нашей летной коммуны? Плюс – все, запрошенное через Селезня у наших подонков, пойдет тебе в оплату. Да и сверху накину, не переживай.
Морхольд погонял дым по носоглотке, выпустил и задумался. Топливо ему было сильно необходимо для одного дела. А рискнуть еще раз? Хм… есть резон.
– Мне нужны данные.
– Вот так и думал, – кивнул инженер и усмехнулся еще шире, – они попадут к тебе перед отправкой. Пока могу только сказать, что тебе явно будет интересно пободаться из-за необходимого человека с таким же, как ты, негодяем. Тем более, судя по всему, пока тот ведет в счете.
– Да ну? – даже удивился Морхольд.
– Точно. Может, и ошибаюсь, конечно.
– То есть, за тем самым парнем, нужным тебе, уже отправился бородатый вайнах-чеченец, таскающий кинжал чуть короче, чем у меня… короче, чуть короче?
– Именно. Мне очень понравилось, как его зовут.
Морхольд посмотрел на вдруг потухшую трубку. В душе – будто кошки нагадили.
– Не тяни.
Лось хмыкнул.
– Басмач.
Стук в дверь громом ударил по ушам, ржавым крюком вонзился в ребра и выдернул из полусонных грез, что вязкой пеленой окутали думы о былом и грядущем, как лейкоциты опутывают попавшую в рану заразу.
Гордей отпрянул от окна и отточенным движением выхватил ТТ, не ощутив ни тяжести металла, ни холода ребристой рукояти, ведь оружие сызмала стало частью его тела. На лестничной клетке клином выстроились трое бойцов с желтыми львами на плечах – шуховские ищейки все-таки взяли остывший и тщательно заметенный след.
Пистолет матовой молнией нырнул в кобуру – ждать более подходящего случая проявить убойный норов. Незваные гости не причинят вреда: уже не соратники, еще не враги.
– Привет, – как старому товарищу сказал Артур. – А тебя нелегко отыскать.
– Я старался.
Внезапному свидетелю могло бы показаться, что хозяин встревожен или даже напуган, ведь достойное истукана спокойствие рушилось при первом же взгляде в серые глаза, которые держали «в прицеле» всю троицу, по ходу читая как карту с россыпью важных маркеров. Пыль, грязь, паутинки в волосах, которые иной спутал бы с сединой; свежие прорехи, колючки на одежде и затертая кровь ведали больше, чем развязанный язык. Слова целиком и полностью в нашей воле: хотим – говорим, не хотим – не говорим или говорим, что хотим. А у меток воля своя, их не обманешь и не подкупишь – особенно те, что сокрыты от любопытства несведущих.
Гордей просчитал путь гонцов до шага, и хоть смысла в том ноль, по-другому он просто не умел – не научили. Но наставления учителя, а после и собственный опыт привили осторожность ко всем: и к врагам, и к друзьям. Особенно к друзьям, ведь от первых ничего, кроме ножа, не ждешь, и потому не подставишь спину, а для вторых тылы всегда открыты – дай только повод пырнуть.