Пространство аудитории стало приобретать искажённые черты. Прямоугольные парты превратились в галлюциногенные параллелограммы. Силуэт преподавателя постепенно растворялся в воздухе и больше напоминал размытые очертания, чем живого человека. За его спиной висели портреты русских писателей. Лауреаты нобелевской премии по литературе: Бунин, Пастернак, Шолохов, Солженицын, Бродский. Вместо портретов появились телевизионные помехи: рябь, шипящие звуки, белый шум. Экран трещал и хаотично гудел — коверкая реальность. Из размытого силуэта исходил голос:
— Но знаете ли вы, что Нестор написал повесть временных лет по приказу игумена Иоанна. Дело было так. В Киево-Печерском монастыре было много монахов, но игумен Иоанн выбрал почему-то именно Нестора. И значит, вызывает к себе игумен Иоанн монаха Нестора и говорит, напиши житие первых святых Бориса и Глеба. Нестор отвечает, да я как-то не пробовал этого раньше, писать… Я не умею. Игумен Иоанн продолжает, а я тебя не спрашиваю, умеешь ты или не умеешь. Если не можешь, иди молись. Плохо молишься, раз тебе не пишется. Всё! Ничего невозможного нет, для тех, кто молится.
Силуэт приобрёл грубые очертания бандюка из лихих девяностых; кожаная куртка, короткая стрижка, спортивные треники с тремя белыми полосками. Агрессивно настроенный браток нацелился на Вольдемара, держа в руках автомат Калашникова и нажал на курок.
— Молодой человек, молодой человек!
Кто-то тормошил Вольдемара в плечо.
Подняв голову и продрав глаза. Вольдемар увидел злобную бабку.
— Молодой человек! К вам обращаюсь. Разлёгся тут.
— А вы кто?
— Серёж, ты посмотри на него, — бабка повернула голову в сторону кабины водителя, а затем опять уставилась испепеляющим взглядом на Вольдемара. — Молодой человек, вы с какой с луны сюда свалились?!
Водитель выкрикнул несколько нецензурных выражений.
— Во-во! Серёж, дело говоришь. — Бабка соглашалась с ядрёными высказываниями водителя Сергея.
— А? Как же это? А? Что происходит?!
— Хватит кобениться пассажир! Выходим! — Старая кондукторша ударила молодого пассажира ридикюлем в плечо.
— Так… Подождите минуточку. Я хоть в себя малость приду.
— Оглох ты, али что?! Выходим говорю!
— Конечно, конечно… Извините. — Сказал Вольдемар, поняв в чём дело.
— Конечная давно! А вы всё дрыхните. Здесь вам не гостиница, а конечная остановка. Серёж, ты посмотри на него!
Водитель опять выкрикнул несколько забористых афоризмов, сдобрив их отборным трёхэтажным матом.
— Да понял я, — огрызнулся Вольдемар, торопливо пробираясь полубоком вдоль автобусных сидений к выходу.