Кореш говорит тихо, — значит, взбесился не на шутку. Оба героя переглядываются и, будто сговорившись, отправляются на противоположный тротуар. Тот, что в пальто, отряхивает полы, потом шляпу и еще раз оборачивается, не замедляя шага. Оба исчезают по направлению к улице Жданова. Теперь у прохожих развязываются языки. Спрашивают, что случилось, но ни Кореш, ни женщина не отвечают. Женщина оплакивает чулки, — порвались на коленях, — объясняет, что работает в магазине на улице Алабина, что задержалась, потому что было много работы, и что когда она во вторую смену, муж приходит за ней, а вот сегодня… Молодая женщина, хорошенькая. Пальто с блестящим меховым воротником и модная шапочка — совсем не похожа на продавщицу. Мужчины вокруг исполнены сочувствия. Один даже сердится на нас за то, что мы упустили хулиганов. Кореш смотрит на него исподлобья и обращается к женщине:
— Вам куда?
— Мне на Подуяне, я на третьем езжу.
— А зачем же пошли сюда, третий останавливается на Кировке… Ну, дело ваше. Хотите, проводим до остановки?
Женщина кивает и благодарит.
Провожаем ее до остановки. Ждем, пока придет трамвай. Она возмущена, говорит, не умолкая, за пять минут мы узнаем чуть ли не всю ее биографию, но что-то она мне несимпатична. Мне все кажется, что она сама дала повод для приставаний. Спрашиваю, не видела ли она их раньше, может быть, знает их?
— Мы как раз закрывали магазин, они вошли купить сигареты. А потом, смотрю, идут следом. Страшно испугалась…
Она кокетливо поправляет шапочку. Ее улыбка — смущенная и слишком беспомощная; что-то не видно, чтобы она так уж испугалась. Беспокоят ее главным образом порванные чулки.
Мы ждем, пока она сядет в трамвай, и отправляемся своей дорогой. В ушах еще звучат слова преувеличенной благодарности, и я непонятно почему чувствую себя обманутым. Правда, этому типу в шляпе она влепила всерьез, но, кажется, потому, что не ожидала такой грубости. А мы с Корешем могли ввязаться в такую историю, что…
Говорю об этом Корешу, он пожимает плечами:
— Да хоть бы и так, ладно… Не могу видеть таких гадов.
— Ты понял, кто они?
— Во всяком случае, не из тех, кто вкалывает. У него, которого я стукнул, два кольца на пальце… Ночные пташки.
Выходим на бульвар Сливницы и оттуда через канал, снова на Ботева. По железному мосту с тяжелыми дугообразными фермами грохочет трамвай. Светофоры одиноко мигают редким запоздалым грузовикам. Напротив — темные окна больницы, светится только вход в кабинеты дежурных… Думаю, что за люди эти ночные пташки и как бы я поступил, если бы Кореша со мной не было? Наверное, начал бы их вразумлять, и они спокойно избили бы меня. Не то, что я человек смирный. — когда меня ударят, я тоже могу врезать, — но первый ударить не могу. Никогда не случалось.