— Меня поймали, когда я курил в уборной.
— Боже, какой лаконизм. Мне это известно, но ведь ты сам ушел, тебя даже не собирались наказывать… Почему?
Виски было хорошим, и я допил свою рюмку. Она налила еще, улыбаясь и поглядывая на меня, потом налила и себе… Ей очень хотелось знать, почему я сбежал из школы, а я не любил об этом говорить. Да и говорить-то нечего — мне самому не особенно ясно, почему я тогда сбежал. Не мог я больше там оставаться, и все.
— Ладно, не говори, — сказала Невяна. — Извини, что спросила.
— Мне надо идти, — сказал я.
Она схватила меня за руку и досмотрела в лицо. Я сел на место, как ученик, получивший выговор. Мне здесь уже не было хорошо. Она упомянула Кирилла, и я подумал, что с моей стороны было свинством являться сюда. С Кириллом мы все же приятели.
Я уже почувствовал действие виски — в горле, и в голове, — и брякнул:
— А что бы сказал Кирилл, если бы увидел нас так?
— Как?
— Ну, вот так…
— Что ж, наверное, сел бы выпить с нами кофе. Он человек культурный… Она внезапно рассмеялась, громко и звонко. Словно в гостиной рассыпались стеклянные осколки. Уж не совесть ли тебя грызет? Ха-ха-ха!.. Успокойся, я не собираюсь выходить за Кирилла замуж. И он на мне жениться не собирается… Он уже культурный человек. К тому же я на пять лет старше его. Ты меня просто интересуешь, грузчик.
В глазах у нее появилась грусть, и я поспешно отпил большой глоток. Я что-то пробормотал, не помню толком что, в том смысле, что ничего интересного во мне нет и что лучше мне теперь идти.
— Вот видишь, какой ты интересный. — Она пересела ко мне на диван и положила руку на плечо. Пальцы у нее были сильные, так и впивались. — О-о-о, какие мускулы!
Она сунула руку мне под рубашку и начала гладить меня по груди. Я обнял ее и поцеловал. Она ослабла в моих руках. Какое-то время лежала с закрытыми глазами, волосы откинулись с лица, открылись ухо и высокий белый лоб. Я смотрел в это лицо девчонки и женщины, ощущал ее тело под широкой пестрой одеждой, но не испытывал никакого влечения. Мне казалось, что я люблю ее в эту минуту.
— Петьо, — тихо сказала она, не открывая глаз. — Петьо, ведь плохо быть одному… Про это там, в кафе, забудь, я никогда этого не делала. — Она взглянула на меня испуганно. — Почему люди словно глухонемые? Почему Кирилл глухонемой?.. Слушай, возьми меня в свою бригаду, а? Возьмешь?
Я засмеялся. Представил себе ее кидающей пакеты весом по тридцать килограммов каждый. И откуда она это придумала про глухонемых?
Она смотрела на меня снизу вверх расширенными зрачками — видимо, была совсем опьянела, она ведь и в кафе тоже пила.