— Привет передам, — говорю я. — Если опоздаю, не беспокойся. Может быть, я прямо оттуда пойду на работу.
— А ужинать?
Она говорит еще что-то, но я уже бегу вниз, прыгая через две ступеньки. В ларьке на площади покупаю большой букет розовой гвоздики, нарочно розовой, потому что не люблю этот цвет. Цветами торгует бабка, ей, наверное, сто лет; она предлагает мне самому выбрать цветы, потом по одной вытаскивает гвоздики из ведра и показывает мне каждую, потом срезает концы стеблей большими ржавыми ножницами. Я оставляю ей сдачу, — четыре стотинки, за которыми она потянулась было к картонной коробке с мелочью, и она смотрит на меня такими добрыми, благодарными глазами, что, схватив цветы, спешу скрыться. Под правым глазом у нее бородавка, руки темно-коричневые, пальцы узловатые, — словно их начерно слепили из глины, а потом глина рассохлась и потрескалась. Наверное, она уже не может работать в поле, вот ее и послали в город продавать цветы. Я запомнил только ее глаза, бородавку и руки — особенно руки. Если бы я был художником, нарисовал бы такие руки. Но это — тема старая, да и Ван Гог…
Букет благоухает, хотя я его несу вниз головой. В такой букет записку не положишь, ничего, что розовый. Но мне приходит в голову другое, и вместо того, чтобы идти по бульвару Скобелева к улице Каравелова, где живет Таня, я сворачиваю на Витошу. Блестящая идея, черт меня побери, на такие номера я мастер. Ничуть не хуже, чем то последнее письмо Тане, которое я не послал… На бульваре Патриарха я сажусь в полный троллейбус и вместе со всеми терпеливо трясусь весь длинный путь до вокзала.
Я схожу в конце Ополченской и немного возвращаюсь назад. Сворачиваю в переулок. Двухэтажный дом с обвалившейся штукатуркой и задний дворик с двумя старыми обдерганными грушами, грядкой роз и длинной бельевой веревкой мне хорошо знакомы. С улицы входишь прямо в коридор, где вечно стоят ароматы горелого постного масла и уборной. В глубине коридора — деревянная лестница, ведет на второй этаж. На первом этаже живет многодетная семья и два паренька из деревни — они учатся в механо-техническом училище на бульваре Стамболийского, а на втором этаже — хозяйка, старый холостяк, служащий, и Зорка. Хозяйка занимает две комнатки, служащий — одну, а Зорка — полукладовую, полукухню. Еще я знаю, что хозяйка уже несколько лет пытается «выдворить» многодетную семью, потому что та платит нормированную квартиру, и пустить других квартирантов, чтобы брать за эти две комнатки втрое больше; но неприятная семья каждый раз выигрывает дело в суде.