Поскольку подавляющее большинство биологических явлений гораздо легче понять, проследив их от самых истоков до возникновения наиболее сложных форм, мне хотелось бы описать процесс зарождения тревоги у младенцев в том виде, как мне удалось его наблюдать. Я не могу сказать, на каком этапе периода младенчества появляется тревога. Нельзя достоверно утверждать, что это происходит именно тогда, когда к ее изучению удается привлечь матерей и их детей. В то же время у меня нет ни малейших сомнений в том, что равно как и выраженность многих других характеристик варьируется у разных людей, так и в данных, обработка которых дает возможность выявить уровень тревоги, присутствует некоторая вариативность. Безусловно, можно доказать, что если у матери присутствует «эмоциональное нарушение» (я вкладываю в этот термин практически тот же смысл, в каком его обычно употребляют), то у ребенка уже на протяжении первых месяцев жизни появляются признаки нарушений поведения (мне кажется, то же самое относится и к детенышам некоторых животных, но особенно ярко это выражено у человека). Проявления любой активности, предпринимаемой в этот период младенцем, неизбежно будут претерпевать различного рода вмешательства или затруднения, другими словами - либо будут вообще блокированы, либо их развитие будет происходить не столь интенсивно, как до появления тревоги.
Таким образом, возникновение тревоги обусловливается некоторыми эмоциональными нарушениями, присутствующими у значимой личности, т. е. личности, с которой младенца что-либо связывает. Классическим примером может являться нарушение питания; но все проявления младенца в равной степени могут быть блокированы или затруднены в результате прямой хронологической или какой-либо другой взаимосвязи с эмоциональным нарушением значимого другого. Я не могу сказать, каким образом младенец ощущает тревогу, но могу предположить, как мне кажется, с большой степенью уверенности, что между тревогой и страхом нет существенных различий, поскольку страх является столь же неуловимым психическим состоянием, возникающим у ребенка. Кое-кто из вас может спросить: «Ну, хорошо, а свойственно ли младенцу чувство страха?» А отсюда, разумеется, возникает следующий вопрос: «А что вы понимаете под термином страх?» Но мне бы хотелось обратить ваше внимание на то, что, если младенец вдруг начинает громко кричать, это значит, что он расстроен; некоторые другие подобные переживания, воздействующие на зоны его сообщения с внешним миром, вызывают у него аналогичные расстройства. Почти каждый, кому когда-нибудь приходилось наблюдать за младенцем, с которым происходило нечто подобное, согласится, что это не выглядело просто забавой; младенец явно не получал от этого никакого удовольствия. Не вызывает сомнений, что этот феномен, - какое бы название вы ему ни дали, - непрерывно развиваясь, приобретает вид явления, которое мы сами для себя называем страхом, и которое другими тоже идентифицируется как страх. Я склонен утверждать, что аналогичное страху состояние может возникать у младенца при наличии двух условий: одно из них заключается в насильственном вторжении в зоны его контакта с окружающей реальностью; а другое - в наличии у материнской фигуры определенных «эмоциональных нарушений». На основании последнего формируются такие чрезвычайно важные образования, как общая структура тревоги, а также проявления активности, суть которых может быть познана только через понятие тревоги.