— Почему вы замешкались?
Ричард и сам не заметил, как втянулся в полноценный допрос. Между тем, единственное, что от него сейчас требовалось, это как можно быстрее покинуть квартиру похитителя вместе с добытым орденом, пока этот малый не пришел в себя и не поймал его на какой-нибудь оплошности. Но ответ воришки его обескуражил и заставил отложить мысли о собственном бегстве.
— Мне стыдно, сэр… — еле слышно прошептал Карлейль. — Это такой позор…
Впервые на памяти Ричарда преступник опасался не справедливого возмездия, а абстрактного позора.
— Выкладывайте! — потребовал сыщик, заинтригованный таким поворотом событий.
— Я не знаю, с чего начать.
— Начните с вашего мотива. Почему вы взяли именно орден Святого Патрика и больше ничего?
— Этого не объяснить в двух словах.
— А вы постарайтесь.
Уильям Карлейль тяжело вздохнул и начал свой рассказ:
— Впервые я увидел орден Святого Патрика на портрете в особняке Кестрелов десять лет назад. Мы с матушкой были приглашены на прием к этим свихнувшимся старухам. Тогда они еще давали приемы. Портрет их брата, Ричарда Кестрела, был самой большой картиной в каминном зале особняка. Я видел его всего один раз, но запомнил на всю оставшуюся жизнь. Этот орден… Старухи рассказывали, как старый Кестрел гордился своей наградой… О, они совсем лишились разума после какой-то давней семейной трагедии. Все надеялись, что придет какой-то наследник, и похвалялись, что смогут его опознать по одним им известному признаку. И вот, кажется, Гордения, а может быть, и Белинда не удержалась и проболталась моей матушке, что на том портрете есть что-то… Что-то, что поможет им опознать наследника. Вы понимаете? Она говорила, а я подслушивал…
— Вы решили, что это — орден?
— А там больше ничего и не было! Старикан позировал художнику только с одной этой побрякушкой.
— Но ведь орден все это время хранился в доме!
— Еще бы! Вторая сестра лично его доставала из шкатулки и показывала гостям. Но ведь они совсем выжили из ума! Я уже тогда подумал: если найдется какой-нибудь ловкач, что сможет похитить эту награду, а потом, через пару лет, вернется вместе с ней и предъявит свои права на наследство — старухи на радостях все ему и отдадут.
Ричард покачал головой:
— Агнесс пока еще в своем уме. С ней бы ваш номер не прошел.
— Ей девяносто восемь лет! — взвизгнул Уильям. — Сколько можно коптить небо? Я и так долго ждал!
— Кстати, об ожидании. Как я понимаю, вы происходите из…
— Мой род не моложе Кестрелов! Мои предки служили верой и правдой еще Марии Тюдор.
— И что же стало с вашим родом теперь? Как вы оказались здесь? — Ричард обвел взглядом жалкую комнатенку.