Мы опасений не оправдали, вели себя жуть до чего прилично, не буянили, в обморок не падали, демонстраций в защиту безвинно посаженных преступников не устраивали, рожать вот прямо сейчас не рвались. Вообще вели себя, как обещали Первоотцу, точно мышки, затихарившиеся под веником.
Великая миссия — вызволение ключа из застенков — увенчалась неожиданно скорым успехом. Нам даже Кирта и Шерифа, развлекающих скучающего коменданта, пришлось ждать. Бегмор так истосковался по цивилизованному обществу не преступников и не просителей, молящих об облегчении участи преступников, что никак не хотел расставаться с собу… собеседниками. Шериф еще ничего, а вот Кирт и сам комендант, вышедший проводить нашу карету и выслушать порцию благодарностей, покачивались заметно. Расчувствовавшийся лирт все норовил облобызать жреца и раз за разом приглашал его в гости, дескать, будете у нас на Колыме — заходите! Собеседник ловко выворачивался, избегая конкретных обещаний, и в ответ советовал посетить храм Первоотца.
Наконец мы выехали с тюремного двора, и Филька нетерпеливо задрал юбку, чтобы выпростать из-под нее мешочек. Распустил завязки и достал металлический, то ли вырванный, то ли выпавший из каменной стены держатель. Третий ключ более всего походил на согнутую буквой С металлическую пластину шириной в палец, длиной с ладонь. К нему прилагались два толстых гвоздя, что болтались в креплениях. Как уж тощему принцу удалось вывернуть добычу из стены, не знаю. Если только с божьей помощью. Или его дар открывать, читай отдирать, все, что на пути к цели встречается, сработал?
Мы с принцем покрутили в руках очередной ключ, опять на ключ ничуточки не похожий, и, переглянувшись, синхронно пошевелили пальцами. Да, эстетической стороной ключетворения Ольрэн пренебрегал нарочито. Маскировал артефакты или издевался над сборщиками — теперь уже не угадать. Вряд ли где-то сохранились рабочие записки бога на этот счет. Зато такие, похожие на откровенный мусор, предметы прятать не надо. Если только от уборщицы восьмидесятого уровня, чтоб на помойку не отправили.
Мы совсем не удивились, когда в окне кареты замаячила любопытная физиономия Кирта, изнывающего от нетерпения.
— Где? Покажи! — потребовал щитовик.
Оглядел скобу, присвистнул и со смешком констатировал:
— Ха, кобылу мне в жены, ну и хлам! Одно хорошо, в краже такой ерунды нас подозревать никто не станет!
— Точно, — поддакнул Керт.
Жрец на облучке промолчал, потому как артефакт пока не рассматривал. Я же в очередной раз задумалась над причудливостью мышления Ушедшего. Кем надо быть, чтобы вытворить артефакты в виде эдакого безобразия? Разве что именно им, Ольрэном, жестоким шутником, покровителем метаморфоз. Если он и в обычной жизни вел себя с собратьями-богами столь затейливо, то я ничуть не удивляюсь их желанию избавиться от эдакого оригинала при первой же возможности. Порой те, кто не похож на нас, невыносимо раздражают своей непохожестью, а уж если они не конченые тупицы, то раздражают втройне. За таким и хотелось бы подняться, а не получится никак, потому и возникает завистливая злость. Или у богов все по-другому? Не знаю, если на Земле люди «по образу и подобию» творились, то и здесь вряд ли иначе случилось.