Сама-то я вообще повышенным человеколюбием никогда не страдала. Природу: воду текучую, небо, траву, горы — обожала с детства, любоваться могла до бесконечности, а людей — нет. Наверное, где-то подсознательно в душе жило предощущение собственного жребия. Потому что любить свою работу — это либо извращение, либо везение, выпадающее редкому счастливчику.
Принято считать, что плохая репутация у числа тринадцать. Как по мне, так шестнадцать оказалось похуже. С этой даты — шестнадцатого ноября, через недельку после того, как мне шестнадцать стукнуло, — и полетел привычный мир вверх тормашками. Я научилась не только смотреть, но и по-особому видеть. Откуда взялся дар или проклятие, понятия не имею. Насколько знаю, в роду у меня ни одной самой захудалой ведьмы никогда не было. А тут засада!
Я стала видеть черные и серые следы на людях. Сначала думала, галлюцинации зрительные или книжек перечитала, переутомилась. Потом начала не только видеть, но и понимать смысл темных пятен. Понадобилась мне для этого пара месяцев и несколько о-очень наглядных примеров. Одного парня, вздумавшего перебежать дорогу на красный свет с банкой пива в руках, размазало парой шальных встречных джипов как раз в те самые пятна. Только теперь они стали красными. Спустя три недели соседа, у которого я видела черноту на груди, увезла «скорая» с инфарктом на носилках, накрытого простыней с головой.
Вот тут до меня и дошло: черные следы — это отпечатки смерти. Я не стала тогда истерить. Впрочем, воображать себя мессией и, перекраивая реальность, рваться спасать всех сирых и убогих тоже не ринулась. «Пункт назначения» смотрела, прониклась. Если суждена тебе смерть, то не беги, умрешь уставшим.
Первым делом я, конечно, оглядела своих родных (мать, старшую сестру, папку) и, не найдя черных пятен, сосредоточилась на учебе. Средняя школа, химия, физика, математика — было о чем поволноваться и без отпечатков смерти.
Я жила, как живется, до тех пор, пока не увидела на Лешке, своем однокласснике, у которого собиралась списывать завтрашнюю контрольную, черные метки по всему телу. Тогда я жутко разозлилась на дурня, собирающегося погибнуть, на саму смерть, на глупую ситуацию и даже на саму себя. Взбесило осознание: вижу, а изменить ничего не могу.
Обогнала я Лешку, задержавшегося подымить с приятелями, и пробежала по мостку над котлованом стройки. Взгляд на бетонные блоки с железными штырями на дне заставил меня затормозить у ограждения. Эти штыри и пятна на Лешке… Мостик, который сегодня лежал как-то слишком криво, часть земли с краю осыпалась… Тогда-то у меня в голове щелкнуло! А, была не была! Пойдем против законов, прописанных кинематографом. Я поднатужилась и столкнула мостик вниз. Грохот был, треск, парни-курильщики прибежали, матерились удивленно, а я стояла и смотрела, как исчезают темные пятна на однокласснике. Физику у него сдула на «отлично». Тогда-то и поняла, что темные пятна — это не окончательный приговор, а лишь указание на вероятность конца. Тем же вечером случилась та странная встреча. ОН пришел ко мне, проявившись прямо в зеркале коридорного трюмо.