Кстати, об ужине. Его приготовление в этот раз Шериф, отправившийся молиться, скинул на наши плечи, руки и… что там еще планировали использовать Дабл-Кей в искусстве готовки. Голову — точно не собирались. Это я уяснила в ту минуту, когда Кирт собрался подсолить воду в котелке, вооружившись столовой ложкой и засунув ее в кисет-солонку. После столь вопиющего проступка умелец был отправлен строгать к ужину колбасу, сыр и хлеб, чем и занялся с удовольствием. Обращаться с ножом, в отличие от половника, щитовики умели.
Тушенки на Фальмире не водилось, макарон тоже, зато крупа вроде гречневой имелась. Эту кашку я и замутила, добавив для запаха и вкуса копченого мяса. Вроде неплохо получилось. У Шерифа, конечно, получше бы вышло, но наш главный великий кашевар нынче весь в молитвенном экстазе где-то в лесочке бился. Оставил нас без хорошего ужина, потому как дождаться ближайшего храма не смог. А вообще-то правильно, лучше заранее о крыше позаботиться. Не отзовется Первоотец — сам виноват, абонента набирали. Правда, меня терзали смутные сомнения, что такая отмазка с богом прокатит, но лучше иметь хоть какое-то оправдание, чем не иметь.
Кашка прела, компашка наша глотала слюнки, ложкой по лбу я еще никому не врезала, потому как грабки к котелку под крышкой мужчины не тянули. А Шерифа все не было. Впрочем, молнии в той стороне, куда он удалился, тоже не били и раскаты грома не слышались. Шансы на то, что жрец мирно обсудит с Первоотцом нашу проблему, повышались. Они повышались, время текло, у меня в животе раздалось недовольное ворчание, поэтому я сдалась:
— Ужинаем! Только жрецу тройную порцию оставим!
— Чего это ему тройную? — удивился Кирт, ловко опрокидывая крышку на траву без всякой прихватки и разваливая по мискам кашу.
— Если ты его заменишь в молитвенной беседе с Первоотцом, клади тройную порцию себе, — хмыкнул Керт.
— Не, я столько не выпью, — честно отозвался щитовик и ойкнул. Прямо в лоб ему прилетел желудь.
Все бы ничего, но мы расположились под фальмирскими березами со светло-серыми стволами, поэтому желудю взяться было неоткуда. По веткам даже белки с бурундуками не скакали, задрав хвосты.
— Понял, сколько надо, столько и буду пить, — задрав голову вверх, исправился Кирт и получил в лоб уже шишкой.
— Молчи, убогий, — прошипела я, дергая трепача за рукав, — а то третьим будет кокос, и ты этого не переживешь!
Кирт открыл рот, покосился на «не березы», на меня, на небо, сурово хмурящегося брата — и захлопнулся. Вот и правильно, не стоит провоцировать приступы магической шизофрении. Это к тому, что, когда ты говоришь с богом, — это молитва, а вот если он тебе отвечает, то это уже она самая. Причем в мире магическом еще и в самой опасной для жизни форме — реальной!