Такая же. Как Ласочка. Та-ка-я же… Мысленно она уже скидывала легкие босоножки, плавно ступая, шла, подхватывая тонкий подол и выныривая из платья. Садилась на смятую постель, так же плавно, укладывалась на спину, и улыбалась Токаю, думая с восторгом, тут мы и поглядим, кто воцарится, кто завертит все по себе, кто… Девушка повернулась, опираясь на локти, приподнялась, качнулись большие груди с темными сосками. Она была смугла до черноты, будто смазали ее темным маслом, и оно высохло, оставляя на щеках и верхней губе жаркий пушок.
— Тока-ай, — сказала капризным голосом маленькой королевы. И, увидев Ласочку, выжидательно:
— О…
— Ну, что же ты, — вкрадчивый голос Токая ударил в ухо, и Ласочка, повернувшись, толкнула его в грудь, продралась мимо и застучала каблуками по коридору. Задергала ручку входной двери.
— С-стоять! — он обхватил ее за талию, приподнял и понес обратно в кухню, сжимая крепче, когда она начинала брыкаться. Свалил на табурет и встал рядом, закручивая на животе почти упавшее полотенце.
— Нет, ты сиди. Не хрен мне тут истерики закатывать. Три раза шагнув, с треском хлопнул дверью, коротко прозвенело матовое стекло. Вернулся, и с размаху усевшись на стул, дернул к себе бутылку, плеснул темного вина в стакан и почти швырнул его по столу к Ласочке.
— Пей. Пей, сказал! И успокойся. Она глотнула, с трудом загоняя терпкую жидкость в горло.
Продышалась и выпила все, стукнула стаканом о стол. Токай с интересом и раздражением разглядывал бледное лицо, посеревшие губы со стертой помадой.
— Любую другую спустил бы с лестницы, катилась бы до двора. Ласа, но мы же с тобой — друзья.
— Старые, — хрипло ответила она, усмехнувшись.
— Ты мне своим климаксом в морду не тычь. Не поверю, что так тебя разобрало по пустякам. Ну, понял, придумала себе любовь. Хорошо. Но в спальне, ты хотела лечь, я видел. Почему передумала? Ласочке стало тоскливо. Все его вопросы вызывали желание задать встречные. А какое тебе дело, Макс Токай? Зачем спрашиваешь?
Поиздеваться решил? Изучаешь бабские судороги? Но задавать язвительные вопросы Токаю — себе дороже. Да и толку-то…
— Я думала… думала — это она. Твоя жена. Токай нахмурил брови, обдумывая. Потом улыбнулся, как школьник, решивший задачку. Поднял широкую ладонь.
— То есть, ты думала, что я свою жену уложил с ебарем? И обрадовалась? Потому что тогда вы типа в одной лодке? Угу, понял. И если она там лежит, то и ты бы прилегла… Дать нам жару, как умеешь. Победила бы всех. Не вышло. Ну, Ласочка, не вышло. Не всегда по-твоему выходит.
— А где же твоя драгоценная женушка, пока ты тут?