Побежать к воде. Уплыть. Да где же этот паршивец Пашка!.. Ниточка времени тенькнула, и секунды, вспомнив, что нужно идти, заторопились. Медленно качнувшись, Ника сделала шаг назад, второй. Открыла сухой, будто совсем чужой рот и сказала хрипло:
— Чего тебе? Еще один шаг под молчание черного призрака. Пятясь, уходила к воде, держа руки перед собой, и ощущая какие они голые, с дурацкими человеческими ногтями. И сама она — как улитка без панциря. Мягкая, без защиты. Вода охватила щиколотки, Ника вздрогнула и ступила глубже, молясь, чтобы под пятку не попался камень. Еще три медленных шага, четыре, и можно будет лечь на спину, сразу перевернуться и плыть, через несколько взмахов руками нырнуть. И с безопасного расстояния заорать Пашке. Фигура качнулась, что-то там непонятное в тени делая. Ника открыла рот, сделав еще один шаг. Чего ждать, надо орать сейчас. А вдруг кинется? Но крикнуть не успела. Из тени, там, где угрожающе менял очертания силуэт, донеслось тонкое, с захлебом, повизгивание. Щурясь, Ника вгляделась в черную тень под скалой. Ничего не видно! Да что же там?
— Иу-иу-иу, — проплакал голосок, подвизгнув в конце.
— Ах ты! — она качнулась, будто перевернувшись внутри. Рванулась из воды, расшлепывая пятками брызги. И заорала отчаянно, взрыхляя песок мокрыми ступнями:
— А ну не трогай! Скотина! Паша-а-а-а! Да Пашка же!!! Кто-то маленький продолжал плакать, фигура отворачивалась, сгибаясь и протягивая к беспомощному плачу страшные черные руки в широких рукавах. И Ника, оттолкнувшись ушибленной ногой от песка, тяжело прыгнула, топыря руки и сваливая скользкую, заскрипевшую под ее телом фигуру. Плюясь от веерами рассыпающегося вокруг песка, орала, дергая головой, — песок попал и в глаза:
— Не трррогай, гад! Сволочь! Я щас тебя! Пашка!!! Рука нашарила в песке костяную деревяшку, обломок легкого плавника, и, вцепившись в него, Ника воздела внезапное оружие над клеенчатым длинным плащом повергнутого в песок врага.
— Уйди! — закричал из-под капюшона насмерть перепуганный голос, — ты, уйди с меня! Вырываясь из-под Ники, черная фигура, отчаянно брыкаясь, тыкалась в песок, а плащ, сползая и натягиваясь, рвался на застегнутых пуговицах, открывая тощие коричневые ноги и перекошенную серую футболку.
— А… — сказала Ника, по-прежнему держа над головой обломок дерева, а другой цепляясь за капюшон дрожащими пальцами, — э? Враг хрипел, мотая головой.
— Уду-шишь же. Та уйди! И вдруг басом заплакал, сплетая голос с непрекращающимся тоненьким визгом. Ника выронила обломок, в ошеломлении глядя на смуглое лицо, перемазанное налипшим на мокрые щеки песком.