Ленка встала, подхватывая синие жесткие штанины. Под причитания мамы ушла к окну, села за швейную машину и крутанула круглую деревянную ручку.
— Да ты вообще… после того, что наворотила с этой своей поездочкой. И со своими девицами. Господи! Да за что мне такое…
— Горе, — подсказала Ленка, расправляя штанину.
— Да, — горько согласилась Алла Дмитриевна и вышла из комнаты, сильно хлопнув дверью, но тут же ее снова распахивая.
Ленка опустила руки на колени. И стала смотреть в серое окно, слушая, как звякают железки, которые мама швыряла на полку под зеркалом. Вот причитания прервало шипение сквозь зубы (волосы запутались в резинке, отметила Ленка), потом мать чертыхнулась, что-то там роняя (и руки у нее уже трясутся, поняла Ленка, давно зная, что и как), швырнула еще что-то и быстро ступая, ушла в кухню, там хлопнула дверцами буфета. Запахло корвалолом.
Лена сидела, глядя в окно.
В дверях тонко прозвенела рюмочка, стукаясь о край пузырька.
— Ты… — дрожащим голосом сказала Алла Дмитриевна, — ты такая черствая! Вся в свою бабку! За что мне такое…
— Наказание! — закричала Ленка, вскакивая и дергая несчастные Олесины джинсы, — да! Я твое наказание! Чего ты меня гнобишь, а? Ну что ты от меня хочешь? Ты хоть раз сказала бы, Лена, давай сядем, поговорим. Чтоб я тебе рассказала, про свои горя. А не те. Не те, что ты мне. Пальту я завидую, еще ерунда какая-то. Блин! Ну я же тебе дочка, мам. Как Светочка твоя.
— Ты что, ты ругаешься? Это слово, ты сказала…
— Я сказала — яппонский городовой! Как семкин батя. И что?
— Если бы я знала! Если бы кто мне сказал, когда в роддоме мне тебя, на руки… — мама всхлипнула, криво держа остро пахнущую рюмочку.
— Утопила бы, да? Как котенка ненужного! Чего тебе надо, мам? От меня? Оценки? Ну, так одни пятерки вон!
— Поступать! — закричала Алла Дмитриевна, — ты не готовишься со-вер-шен-но! И эти твои… парни. А ты должна…
— Кому?
— Что? — мама отступила, с недоумением глядя в яростное лицо.
— Кому я должна? Не понимаю, кому?
— Мы тебя кормим, — с достоинством проговорила Алла Дмитриевна дрожащим голосом, — ты учишься. Бесплатно, между прочим. Родители и государство тебя. А ты.
— Так вы родители, мам. Вам положено детей растить и кормить. Ну… ты почему вечно ляпаешь всякую ерунду. Как попугай какой-то. Должна-должна. Да что за жизнь такая, сплошные охи, стоны и кругом я должна. Так не бывает!
Мама вцепилась в тугие нерасчесанные кудряшки, ушла в коридор, качая головой и несвязно восклицая.
Ленка с треском захлопнула двери. Но они тут же с треском распахнулись.