— Прикинь, Ленуся, чето стал он прыгать, так я померил, сколько надо в коробке спичек и кладу сверху. Починил! Во! Поль Мориа. И не мешает.
Под нежные скрипичные переливы и певучие вздохи вернулся к тахте, повалился ничком и, заползая за Ленкину спину, улегся вокруг нее, вздыхая от удовольствия.
— Я как султан. Еще бы секс у нас с тобой, прикинь, какой кайф. Позанимались любовью, и валяемся, балдеем. Музончик, кофе, коньячишко. Ты руку положи, сюда вот. Да не дергайся, на голову положи.
Смеясь, уложил Ленкину ладонь на свои темные густые, коротко стриженые волосы. Вздохнул снова, шаря рукой и забирая с табурета чашечку с кофе.
— На меня сейчас выльешь, — сказала Ленка, вытягивая ноги и держа руку на Пашкиных волосах.
— Неа. Ты сиди тихо и я не вылью.
— А ты не лезь. Другой рукой.
— Все. Не лезу. Хотя это совершенно глупо, Ленуся. Мы с тобой уже сколько дружим? С самого лета! И на дискарь бегаем вместе аж с сентября. Ну и пора бы, не маленькие ж.
— Паш, перестань. А то я не знаю, что ты на дискарь не только со мной бегаешь.
Он прижался голым животом к ее боку, аккуратно отпил из чашки, и устроил ее на ковре перед лицом, придерживая пальцами.
— Ага, — согласился безмятежно, — потому и бегаю с другими, что у нас с тобой детские отношения. Был бы секс, куда б я делся-то.
— А любовь? — спросила Ленка, тоже беря чашечку.
— А оно тебе надо? Если секс и любовь, тогда сплошные глупости и печали. А если без нее, то чисто кайф получается. Я думаешь, чего к тебе прилип?
— Да знаю я, знаю.
— Во-от. А то вон Людка. Что мне толку с ее любви? Она и готова мне давать каждый день, да я ссу с ней пилиться. Потому что у нее любовь. Придет к моим родакам, скажет, ой, я от Пашички беременная и замуж хочу.
— Фу, Пашка. Перестань. Противно так говоришь все это.
— Так и есть, Ленуся.
— Ну не всегда же!
Темная голова качнулась под ее рукой.
— Всегда. Вот поверь — всегда.
Из угла пришла Элька, завиляла задом, просительно поскуливая.
— Иди уже, старушка, — разрешил Пашка, — залазь, Ленуся все равно непреклонна, как скала. Ложись рядом, будем Ленку кусать за попу.
Ленка засмеялась и положила руку на гладкую собачью спину. Элька благодарно засопела.
— Эй, — обиделся Пашка и вернул Ленкину руку на свою голову, — ну и чего ты ржешь? Не понял.
— Так. Мне с тобой хорошо. Почему-то.
— А было бы еще лучше, Ленуся. Ладно, молчу. Рассказывай давай про свои катастрофы.
В серванте поблескивал хрусталь — фужеры рядочком, какая-то золоченая по резному стеклу рыба с гнутым хвостом. На полках блестели золотые корешки подписных изданий, дефицитные многотомники, некоторые такие же, как Алла Дмитриевна доставала, по очереди в списках общества книголюбов. А еще блестели полированные поверхности шкафов, горок и столиков. И кучерявились узорами красные с желтым и черным ковры.