— Что? — вполголоса спросила Ленка, стараясь не дышать в мамину сторону.
— Семки. Ой. Вика пропала. К нам мать ее заходила, сейчас вот. Ну…
Мама громко и раздраженно вздохнула. Развела руками, сердясь от того, что не знала, как быть.
— Как пропала? — Ленка дернула куртку, распахивая, уставилась на горестное лицо Рыбки, — подожди, мы же вот только что… ну ладно, когда, час назад. Или полтора уже?
— Алла Дмитриевна, — просительно сказала Рыбка и прижала руки к плащу, сверкая багровыми ногтями, — тут недалеко, она, наверное, там, стоит. Сидит. Мы можно сходим, с Леной?
— Где недалеко? Оля, ты сошла с ума? Ночь на дворе! Где?
— У девочки. Ну тут, рядом совсем. Где частные дома. Алла Дмитриевна. Ну вы же знаете, она какая. Там лавка. Во дворе. Она там сидит. А мы ее приведем, а? Тут всего пять минут, на Перепелкиных.
Ленка с интересом и раздражением смотрела на мать. А та на нее, с таким же раздражением и беспомощностью. Не пустить, было написано на блестящем от ночного крема лице. Но там бегает Викочкина мать, и еще прибежит сюда, а ночь, а будет шуметь. А отцу утром… и так далее-далее…
— Мам, правда. Через полчаса вернемся, точно.
Ленка примерилась, аккуратно обходя маму и дыша в сторону вешалки с куртками и старыми плащами.
— Значит так, — строго сказала Алла Дмитриевна, — полчаса… А если ее там нет…
— Мы все равно домой, — кивнула Ленка, продираясь следом за Рыбкой в приоткрытую дверь, — ты ложись, я сама открою потом.
— Лена, — еще строже воззвала Алла Дмитриевна, — О-ля! Полчаса! Я не лягу! Я…
Ленка сунула ключ в скважину и щелкнула, нажимая посильнее, провернула три раза. Пихнула ключ в карман и застучала каблуками по ступенькам.
Оля Рыбка шла впереди, как всегда, задрав остренький подбородок и глядя перед собой. Поводила плечиками, по которым ползли черные тени от старых деревьев. Стук шагов резко прыгал к стенам, залетал в распахнутые двери подъездов, отскакивал от лавочек и увязал в черных кустах.
— Оль, да подожди уже. Скажи, что там? Она что, серьезно…
Но Рыбка, не оглядываясь, свернула за угол и полетела дальше, сворачивая на другую сторону дома.
Тут светила высокая луна, стена была белой и тихой. И от подъезда художественных мастерских падала на белесый асфальт квадратная черная тень. Спутанные волосы Рыбки посеребрила луна, и они исчезли в темноте под квадратным навесом.
— Оля? — Ленка влетела следом, оглядываясь в бетонном закоулке.
— Тут мы, — шепот метнулся, Ленка пошла на него, щурясь на смутное шевеление фигур, где бордюр из бетона огибал стену широкой каменной лавкой. На ней сидели днем и вечерами курильщики и футболисты, свистели вслед Ленке, когда она независимо проходила мимо.