И Неллет почувствовала его усталость. Подняла голову, находя своей ладонью его руку, прижала к покрывалу, перебирая пальцы.
— Прости. Ты не виноват. Я сама. Я не хочу счастья. Его не надо.
— Как не надо? — пораженный Даэд сжал ее пальцы, — ты не хочешь быть счастливой? Я думал. Если мы. Вместе.
— Это плохо. Нельзя хотеть счастья. Оно очень жадное, Даэд. Если ты поддашься ему, счастье сожрет тебя.
Она говорила с печальной уверенностью. И в голосе звучал тот самый страх, который появился после найденного в роще черных вевров барельефа.
— Глупости. Ну, подумай сама, как может стремление к радости принести горе? Может быть, в твоем прошлом было что-то…
— Не хочу говорить, — быстро перебила его Неллет.
— Было что-то плохое, — не поддался Даэд, — поэтому ты боишься. Нельзя бояться радости, моя Нель, пойми. Нужно стремиться к ней. Или ты и меня боишься?
— Нет, — по голосу было слышно, улыбнулась.
— Тогда иди сюда. Я твой муж, я тебе велю.
— Ой-ой…
Он обхватил ее талию, повалил, целуя в шею и смеясь ее смеху. Уложил, разглядывая в полумраке светлое лицо с большими глазами.
— Я никому не позволю тебя обидеть. Все что было, оно в прошлом. Теперь я твой муж и я тебя защищу. Поняла?
— Какой же ты глупый. Глупый маленький хвастун. Но мне это нравится.
Они перестали говорить, потому что пришло время заняться любовью и после, усталые, лежали, как нравилось обоим, навзничь, глядя в потолок и переплетя пальцы.
— Ты спишь?
— Да.
— Спи, мой лепесток. Ты самая красивая.
— Даэд?
— Что, моя утренняя птичка?
— Ты никогда не бросишь меня?
— Ты глупее меня, Нель. Как я могу тебя бросить? Никогда.
— Хорошо. Я подумала. Ты можешь спрашивать меня. О чем хочешь. Я постараюсь ответить, если знаю ответы. Я больше не буду убегать от них. Утром, ладно? Я совсем уже сплю.
— Спи, моя Неллет.
Он мог повторять это бесконечно. Моя. Моя Неллет. Это резко и сильно кружило голову, наполняя сердце тоской. Он всего лишь один из весенних мужей. Наверное, каждый из них любил ее так же сильно.
— Даэд? — еле слышный шепот повис в темном воздухе, в котором не было посторонних звуков. Только биение сердец и сдвоенное дыхание.
— Что?
— Сейчас. Прямо сейчас, ты счастлив?
— Да. Прости.
— Тебя совсем ничего не тревожит?
Он повернулся на бок, в тени блестели ее совсем не сонные глаза.
— Многое тревожит. Я не знаю, когда все закончится. Не знаю, что с нами будет. Меня пугает то, что находится дальше, в тех местах, что пугают тебя. Я боюсь, что ты заблудишься и упадешь, сломаешь ногу, а я не сумею тебя найти. Боюсь, что один из ночных охотников взбесится, выскочит днем и покусает тебя. Боюсь тех змеек, которых ты мне показала, что могут сильно укусить. А я не буду знать, как тебя спасти…Еще эти морские твари. Помнишь, одна заплыла в лагуну днем? Я никогда не видел таких огромных. Еще боюсь, что ты объешься орехов и у тебя разболится живот.