— Хватит, Даэд! — она смеялась, толкая его ладонью в грудь, — перестань. А как же счастье? Разве бывает так, чтоб столько страхов, и вдруг оно тоже?
— А разве бывает по-другому? — удивился Даэд, обнимая ее за плечи и снова укладывая рядом.
Неллет промолчала. Зевнула намеренно громко. Но через минуту проговорила неохотно, видимо, вспомнив свое обещание не увиливать от заданных вопросов.
— Бывает, любимый мой. И это очень страшно. Можно мы будем спать теперь?
— Конечно, моя ночная звездочка. Моя глупая любимая великая принцесса.
— Перестань.
— А ты спи.
— Я сплю.
Он лежал рядом, слушая, как выравнивается ее дыхание. И когда оно стало совсем, по-настоящему сонным, криво улыбнулся. Когда Неллет спала, то иногда сопела, или бормотала что-то невнятное, обиженным детским голосом, от которого у него рвалось сердце. Если бы еще не память о том, какая она в Башне. Может, он сумел бы держаться и ощущать себя настоящим суровым мужчиной. Как, например, Вест-бродяга. Или шумные нижние охотники, на которых ичи смотрели во время праздников, завидуя арбалетам и крыльям, сложенным на спинных панцирях. Но Кшаат с ними, всеми настоящими мужчинами всех миров — реальных и сновидческих. Если она лежит рядом и сопит, как наплакавшаяся девочка.
— Я никогда тебя не оставлю, Неллет, — сказал, еле шевеля губами, боясь разбудить, — я — никогда. И пусть все будет против, пусть я все нарушу. Но — никогда. Спи.
Утром он проснулся один. Сердце мгновенно забилось, пока голова услужливо подсовывала все перечисленные ночью страхи, щедро добавляя новых. Еще никогда Неллет не уходила из хижины сама, не дождавшись его пробуждения.
«Сам виноват. Ты первый удрал, напугав ее. Теперь поймешь, что она чувствовала».
Но Даэд приказал мыслям замолчать. Быстро накинув свою тунику, подпоясался плетеным ремнем. Выскочил, ладонью протирая заспанное лицо. Закричал, тревожа пеструшек, что снялись над кронами галдящей стайкой:
— Неллет!
В этот раз он не стал метаться по всем привычным местам. Ответа на крик не было и Даэд помчался к стене кустарника, заранее репетируя сердитые упреки, которые скажет, уводя ее от руин. Но когда продрался через заросли, пробежал по тропе, вспугивая бабочек и ос, пересек поляну и вошел в темную рощу вевров, то остановился, с удивлением всматриваясь в танцующие узловатые стволы. Вроде бы именно там, впереди, должна белеть стена, но ее не видно. Только черные горсти глянцевых листьев на концах низких ветвей. И в полной тишине иногда хлопанье крыльев и птичьи крики над головой.
— Неллет? — страхи снова пришли, крутясь в голове.