— Ты не поняла. Не надо придумывать. Во-первых, совершенно не тоскую. Во-вторых, мы с Андреем расстались по взаимному согласию.
— Отрицание очевидного, — авторитетно заявила Тоня, прожевав пирог, — конечно. А еще гордость. Я ж говорю — графиня ты. В другой жизни у тебя была бы конюшня. Конюшни. Балы. Ницца. Поклонники. Настоящие. А не эти вот. Гоги с Гошами.
Ирина возвела глаза к темноватому потолку. Хлебнула горячего чаю. К мечтам соседки о ее другой жизни она уже привыкла. И к ревности, с которой та относилась к ее спортивной компании.
— Детей тебе надо, — внезапно закруглилась Тоня, отодвигая почти пустую тарелку и вытирая тонкие губы салфеткой, — двоих, а лучше троих. Прекрасные милые девочки и один мальчик, старший, в кителе. В военной академии.
— Тоня, как там роман? Пишется? — Ирине не хотелось прибегать к последнему средству, но пришлось.
Тоня мгновенно забыла о предполагаемых детях. Села прямее, подбирая под табурет недлинные полные ноги, сунула руку в другой карман кофты. Ирина тихонько вздохнула.
— Может, в комнату? — попросила Тоня, — у тебя там так… Как надо, для новой главы.
Ирина встала и покорно пошла в комнату, где в забытом телевизоре развивалась бесшумная драма — плакали женщины, вздымая руки в широких кружевных рукавах, метался между ними какой-то по виду шут в лоскутном кафтане, и давешний черный волшебник снова сатанически хохотал, изгибая брови, и не надоест же ему, подивилась Ирина, выключая фильм.
Тоня уже шуршала у застекленной стенки, куда хозяйка составила ее прежние приношения: витые ароматические свечи, курильницу в виде залитого глазурью античного юноши с подносом у чресел, вышитые рунами салфеточки и крошечные мешочки-саше с сухими травками.
— Можно? Чуть-чуть совсем. Для настроения. Как хорошо, что ты спросила. А я вчера проснулась, уже под утро. Тишина такая. Туман стоит. Я тихонечко села в кухне, там за окном акация, на ней листья еще зеленые. И ветка в окно стук-стук. Ноутбук открыла и такое на меня слетело счастье, Ириш. Как же хорошо жить, да? Даже если смерть потом.
— Любая смерть — это всего лишь сон, — зловеще низким голосом ответила Ирина, усаживаясь в угол дивана и подбирая ноги.
— О! О-о-о! — Тоня застыла с горящей спичкой в пальцах, — я запишу, нужно скорее записать.
— Перестань. Это в фильме только что болтали. Читай давай, — Ирина зевнула и приготовилась слушать. Думала лениво, пока Тоня зажигала свечу и вынимала из своего бездонного кармана сложенные пополам листы писчей бумаги — она каждый день распечатывала плоды ночного вдохновения, на случай, если в мире вдруг кончится электричество, — если надоест слушать, достаточно будет напомнить, Вадик там, проснулся, наверное. И Тоню сдует как сильным ветром.