Вот только развить мысль, растолковать подруге, кто там она ему — сожительница? Жена? Не сумел. Трубы горят, из сотки писят рублей уже определил, на свое настроение. Это важнее. Как для продавщицы — бесконечные пирожные в подсобке.
А я? Спросила себя Ирина, пробираясь к валуну, где спрятала пакет. Я сделала себя тоже из-за любви, из-за отчаянной надежды понравиться красавцу Артуру. Чем отличаются мои пробежки и тренажеры от ее пирожных? Тем, что внешне все выглядит лучше, да. А внутри? У той — алкаш Васька Волчок, когда-то первый парень в поселке Рыбацком, а может, на всем побережье. У меня — уютная гавань Андрей Корсаков, обремененный не подходящей ненужной семьей, в которой разве что дядя Дима мне симпатичен, да и то потому что он мужчина, я женщина, нормальный гетеро-дружеский интерес, как в отношениях с барменом Маликом. А внутри так же все выгорело когда-то.
Неужели сама по себе я ничего не значу и не стою?
Ирина встала перед валуном, не видя пакета, нахмурила брови, пытаясь ответить коротко и без задержки, как привыкла делать всегда. Вопрос должен быть разрешен, нельзя оставлять его болтаться без ответа. Но этот вопрос имел или не тот ответ, что ее устраивал, или в ответе содержалась жизненная программа. Что она станет делать, если не нужно будет отталкиваться от «назло», «наперекор» или «обогнать», или — «я лучше всех»? Убрать из реальности все соревновательные моменты? И попробовать жить без них.
— Интересно, — вполголоса проговорила Ирина, машинально расстегивая куртку — тут было тепло, почти жарко.
И засмеялась, встряхивая головой. Вот же комедия. Думала, напрягалась, размышляла. И вернулась к себе. Интересно ей. Азартно, то есть. То есть — снова соревнование, подначка на слабо. Когда-то этим Васька Волчок заставил пацана Андрея прыгнуть с чучки в грозную шипящую воду. Но Андрей был именно пацаном. А она вполне взрослая дама. Которая…
Но мысль оборвалась. Ирина шагнула к валуну, разглядывая растрепанный пакет, из прогрызенной дыры на песок высыпались изогнутые тельца бычков, почти черные на светлом. Некоторые — разорваны в клочья, от других остались только головы с красной кровяной каймой.
Выпрямилась, настороженно оглядывая гулкую пустоту, еле заметно сверкающую мельчайшими водяными каплями. Крысы, что ли? Чаек тут точно нет. И что теперь делать с разоренным пакетом?
Она потянула его к себе, зажимая дырку, осторожно заглянула в мокрое нутро. Там блестели влажными боками и хвостами рыбешки, еще много, ну да, на сотку Васька не пожалел улова. Убедившись, что кроме рыбы в пакете никто не сидит, Ирина взяла его удобнее и пошла к выходу, оглядываясь на каменные ниши и разломы. В другое время она плюнула бы, и оставила мокрый неудобный, воняющий рыбой пакет, пусть доедают незнакомые скальные твари. Но внезапно ужасно стало жалко добычи, и вертелась перед глазами старая фотография, на которой мальчишки с восхищением смотрели на улов товарища. Андрей любит жареных бычков. А она не особенно, терпения нет выбирать мелкие косточки. Куда приятнее культурно откушать с тарелки. Лепестки красной горбуши или янтарные ломтики балыка. Тарталетки с красной икрой. Или блинчики.