Натянув джинсы, он сунул голову в вырез просторной рубахи, наспех пригладил рукой волосы. И вышел, не выключая свет. Быстро пошел по витому коридору, ступил в шахту ближайшего подъемника, забыв о том, что днем вечно был не уверен, получится ли прыжок.
Сходя с невидимой воздушной подушки, ощутил под ногами гладкие плиты. И наткнулся глазами на холодный взгляд черных глаз под густыми бровями, чернота которых была смягчена сединой. Брови слегка поднялись, демонстрируя удивление, руки шевельнулись, удобнее ставя перо над развернутым свитком.
— Великая Неллет спит, — сухо сказал страж, пристально глядя Андрею в глаза, — да будут осенние сны принцессы легки и бестревожны для равновесия Башни.
— Будут, да, — кивнул Андрей, шагнув ближе, — прости, элле Даэд, мне срочно нужно поговорить с Неллет.
Теперь уже не только брови, все лицо Даэда выразило холодное удивление. Будто нерадивому ученику на уроке, он повторил:
— Великая Неллет спит. Никто не смеет нарушать сон принцессы.
— Даже ее муж? — с вызовом спросил Андрей.
Даэд аккуратно положил на подставку перо, блеснувшее чернилами на заточенном острие. Руки опустились, рукава скрыли ладони до самых кончиков пальцев.
— Ты — чужак. И никогда не станешь настоящим мужем. Если не поймешь, что случается, если сон принцессы нарушается извне.
Они помолчали, слушая, как в тишине звонко ударяются капли о бронзовую пластину, толкая время, отведенное Даэду.
Андрей пожал плечами.
— Ладно. Ты прав, элле. Это подождет до утра.
Голос Даэда догнал Андрея, когда тот замялся перед шахтой, прикидывая, не ухнет ли в пропасть, ломая себе все кости.
— По традиции стражей часа, ты можешь поведать свои слова мне. Я передам их принцессе. Если ее пробуждение придется на мой час. Или это сделает следующий страж.
В пустой кухне пахло жареной рыбой, горячий, нахальный запах, от которого рот наполнялся слюной. Ирина держала сковороду за теплую деревянную ручку, отворачивая лицо от мелких брызг масла.
— Держи тарелку, — хозяйка отеля сунула ей большую тарелку и, ловко подхватывая, стала укладывать горячую рыбу в рядок, — хлеб там, на угловом столе. Вина достать? Посидим, как нормальные девочки.
Ирина, не поворачиваясь, знала, та смотрит, с доброжелательным, но изрядным любопытством. Сколько ей, этой Наталье, лет сорок пять? Старше Андрея, но их вспомнила сразу, хотя ее саму Ирина напрочь не помнит.
— Соседями были, — сказала, еще когда отпирала маленькое бунгало, заселяя в него гостью, — Андрюшка с моим младшим братом хороводился, и тебя я помню, когда у его родителей жила. Ну я уже набегами там была, такое хозяйство, теперь не бросишь.