— Благодарю тебя, вечный джент Денна, за ответ и за встречу.
У его ног шевелилось что-то, поблескивало, вспухая и опадая, вилось медленно, меняя очертания круглого серого тела в черных извивах. Вот надулось, вставая сплошной стеной, полупрозрачной, с ленивыми пузырями, катающимися под толстой стеклянной шкурой. Край кожи поднялся, образуя над спящим козырек в виде падающей волны, казалось, он засматривает в лицо мужчины, чем-то, не похожим на глаза. Ирина с тошнотой следила из-за скалы, как под кожей собирались, скапливаясь, белесые пузыри, перетекали, жадно оглядывая спящее лицо. А потом существо с хлюпом опало, свивая себя в тугую блестящую веревку, которая заструилась по песку прочь.
— Не стоит благодарности, пастушок. Возвращайся, паси свои мысли. И укрощай ненужные желания.
Что-то быстро проползло у самых ног Ирины, хлестнув щиколотку, как сложенной мокрой веревкой. Она сильно прикусила губу, сдерживая крик. Опустила взгляд, ожидая увидеть порванную над кроссовкой штанину. И почти задохнулась, растерянно оглядывая свои голые ноги, коленки, блестящие в неясном свете, живот, покрытый легким загаром.
По ногам, чернея и множась, неспешно взбирались какие-то крошечные точки, щекотали кожу, обволакивая ее тонким живым покрывалом. Ирина взмахнула руками, сбрасывая с себя насекомую мелочь, закричала, судорожно топая и вертясь, хлопая себя ладонями по голым бокам и бедрам.
— Она неплоха, — прошуршал в ушах женский голос, — тело практически без изъянов. Вышла бы хорошая тонка, мой Денна, лучшая твоя. Лучше той девки, которой ты забавлялся.
— Оставь, Ами. Оставим ее оба. Никто из них не встанет вровень с тобой, моя королева…
— А ты снова дождешься рождения очередной игрушки. Ты играешь в древнего бога, мой муж? Встречаешь любовь, чтобы проводить ее в смерть. И ждешь следующую.
— Какая же это любовь, моя Ами. А я предлагал, но ты не захотела сама. Красивые мальчики-тонки…
— Женщины устроены по-другому. Даже когда они распрощались с телом. А может, мне взять ее? Наполнить собой. Она хороша.
— Ты дразнишь меня. Люблю, когда ты…
Голоса удалялись, ведя шуршащую перепалку.
Ирина дрожащими руками ощупала волосы, наклоняя голову и пытаясь в неярком свете разглядеть, не сыплются ли с головы мелкие твари. Ее трясло от омерзения и ужаса. А еще — куда черт возьми, девалась ее одежда?
Она резко повернулась, отметив, что света все больше, оказывается, пришел рассвет, отражаясь от поверхности воды и пуская внутрь скал мягких, еще сонных, солнечных зайцев.
И уставилась на руку в рукаве своей куртки. Свитер немного задрался на талии, болтался до самых колен распустившийся белый шнурок спортивных брюк.