— Ты не отвлекайся. Насчет Димы-то.
— Я не знаю. Понимаешь, хоть мы и хихикаем, насчет большой любви, с большой буквы. Но может, она должна быть? Не делай такое лицо.
— Извини. Просто она у тебя уже была. Остыть не успела. Синяки не прошли еще на сердце. А ты снова туда же?
— Ну… Череп, наверное, один такой уникальный, чтоб прям вообще без совести. Может, в другой раз мне повезет больше. Ты снова закатываешь глаза. Я потому и стремалась тебе сказать, про свидание с Димой.
— Почему?
— Что?
— Почему стремалась? Я не поняла.
Мимо промчался открытый джип, в кузове орали и свистели парни, один махал руками, как крыльями. Шанелька вспомнила глиняного человека, который пытался лететь орлом, корча свирепую рожу, и засмеялась.
— Сейчас. Я попробую. Короче, никакой любви я к нему не чувствую. Мне с ним приятно. Но он какой-то совершенно чужой. Понимаешь? Во-от. И получается, мне стыдновато тебе признаться, что он меня вроде как бортанул, а я снова согласилась и переспала с ним. Если бы я круто влюбилась, у меня было бы оправдание. Потому что я нехорошо отношусь к спортивному сексу. Но и признаться, что я круто влюбилась, если бы оно так, мне тоже совестно, получаюсь я какая-то безмерная дурочка, ах, в одного, ах в другого. Выходит, прекрасно, что я не влюбилась.
— Состояние невлюбленности имеет свои плюсы, — кивнула Крис, — зря стремаешься. Я как раз понимаю. Когда я влюблена, я как на сквозняке, нет, еще хуже. Ну, вовсе голая где-то на морозе. Никакой защиты. Чего фыркаешь.
— Ой, — Шанелька сделала серьезное лицо и все же расхохоталась, — прости! Го-лая, как… как кальмар. В акияне.
— Вот-вот! Только я не Череп, мне шастать в поисках, кто мене голую подберет, неохота. Буэ мне это.
— Ежели ты, Крис, будешь похожа на голого кальмара, боюсь долго шастать придется. А если подберут, то на салат разве. С майонезом. Не смеши меня!
— Я?
Крис, наконец, остановила машину, прижимая ее к обочине. И насмеявшись, дамы отправились в маленькое кафе, при котором был туалет и умывальники.
День просыпался, оглядывая себя. Видя на руках своих старые сосны, скалы и синее море, яркие облака и солнце, не просто яркое, а нестерпимое, устраивался, никуда не собираясь. Я буду долгим, говорил день, кивая верхушками гор и смеясь изумительной красоты виноградниками в долинах. И вам покажется, что к вечеру вы прожили еще одну жизнь. Проживите ее прекрасно.
Шанелька, горя умытыми щеками, сидела за шатким столиком, лицом к нижней воде, такой далекой, что взгляд прыгал по кручам горной козочкой. И сердце щемило от красоты вокруг, такой ликующей, что казалось, нужно обязательно что-то сделать, будто она требовала и звала, хватала за руки и чуть ли не давала подзатыльник. А если просто сидеть, то к вечеру накатит ощущение, что жизнь прошла, а я ничего не совершила, думала Шанелька, не беспокоя подругу, которой снова позвонили с работы, и она внимательно слушала, коротко говорила, задавала вопросы и снова слушала.