Вот мы, думала Шанелька, переводя взгляд с их теплого кухонного окна на полупрозрачную штору входа. А вот сбоку за креслами зелень, в сумраке совсем черная, прячет узкую витую лесенку. И наш навесик над входом, это уже площадка перед номером повыше. А мой тайный садик за окном спальни — на самом деле — крыша нижнего номера, который так спрятан в густой листве, что днем его не заметишь, разве что мелькнут в лианах ажурные перильца, серые сглаженные ступенечки. А сейчас, если обойти корпус, спускаясь и поднимаясь по прихотливой вязи узких лесенок, и натыкаясь на внезапные легкие креслица у спрятанных в гуще растений входов, там, под моим садиком — есть чье-то окно, светится.
Полным очарованием для Шанельки был и бассейн, который со стороны спальни висел над кусочком парка, выдаваясь в сторону моря плоским козырьком, налитым бирюзовой водой. Там они, конечно же, побывали в самый первый день, поплескались, то ли паря в воздухе над деревьями и морем, то ли плывя над ним. Да кому нужен стильный корпус стекла и бетона, если рядом, в ухоженном парке, где деревья росли в земле, а кусты — в тесно стоящих огромных глиняных и деревянных горшках, есть такая чудесная сказка, дом, словно нарисованный детской рукой.
— Я тебя люблю, — шепотом сказала Шанелька волшебному дому и, наконец, пошла внутрь, принять душ и присоединиться к военному совету, который был обещан Крис, чтобы рассказать о главной цели их внезапного путешествия из зимы в египетское лето.
На постелях снова распахивали крученые крылья белоснежные крахмальные лебеди. Для разнообразия осыпанные белыми лепестками, среди которых разбросаны были мармеладные конфетки в цветных фантиках.
— Не ешь, — Крис показала на полупустую вазу, — в дороге пригодятся. И аппетит испортишь.
— Как раз, — задумчиво возразила Шанелька, но конфетки собрала и сложила в вазу. Тем более, ужином сегодня их кормила Лариса, если она, конечно, проснется к девяти вечера, времени, назначенному ей самой.
После душа девочки устроились на постели Крис, потеснив лебедя. Шанелька внимательно следила, как подруга, раскрыв аккуратный кожаный кейс, вынимает из него листки и папки, раскладывая их на простыне.
— Вот, — палец с перламутровым ногтем уперся в большую фотографию. С нее на Шанельку смотрела сухощавая престарелая дама с тонкими, плотно сжатыми губами. Седые, коротко стриженые волосы уложены в стильное каре, в мочках ушей — граненое сверкание. Жилистая шея открыта, на ней тонкие цепочки разной длины, на самой длинной цепочке еще одна граненая звездочка, чей блеск заставил прищуриться даже диафрагму, весело подумала Шанелька. И ниже выступающих ключиц, блестящих от автозагара, — вырез вечернего платья. Что-то там атласное, со стальным блеском. Дама казалась очень суровой, но тем не менее выглядела эффектно и привлекательно.