— Пойдем, — кто-то взял его за локоть, подтолкнул, сразу отпуская, — чего застыл? Ночь почти кончилась, надо ж поспать, с утра на пасеку едем.
Пашка обошел его и направился к высокому забору, полускрытому густыми ветками.
— Кончилась, — повторил Кирилл, стоя перед седым пепелищем, оправленным обгорелыми камнями.
С одной стороны костра валялось старое покрывало, каких тыща в гостиницах — линялый гобелен с геометрическими узорами.
— Где она? — закричал, догоняя Пашку и хватая того за край легкой куртки, — Ольга где?
— Вау, вау, палехче, — засмеялся тот, прибавляя шагу, — совсем с катушек екнулся? Лежит, простыла. Даже с нами не смогла посидеть, пока мы тут веселились. Макс с ней остался, а тебе ж нельзя, на тебя все Сиверки приехали посмотреть. Как же, нашу красавицу Хаашику в жены берешь.
— Как. Как Хаашику? А девочка? Которую я… которая тут…
Он смешался, не понимая ничего. Быстро шел рядом, а в голове плескалось черное, налитое от сказанного Пашкой 'Макс с ней остался'.
— Какая девочка? — ненатурально удивился Пашка, и засвистел что-то, поддавая ногой комки сухой травы на тропинке.
В доме Кирилл быстро прошел коридором в кухню. Встал у притолоки, встречая удивленный взгляд Степана Михалыча.
— Где Оля? Почему прячете?
— Кто ж прячет? Простыла, с температурой, заснула вот. Тебя просила утром прийти, раненько, перед тем, как поедем.
Разминая темными пальцами сигарету, добавил на молчание гостя:
— Крайняя комната, через коридор. Ты ее не буди, слышишь? Намаялась девка.
Последние слова прозвучали для Кирилла издевательски. Намаялась, шептал он, идя полутемным коридором и задевая плечом веники сухих трав на стенах, намаялась, значит. Девка…
Оля спала, а у постели сидел Максим, читал, переворачивая страницы с тихим шелестом. Кивнул гостю на свободный табурет посреди небольшой комнаты, полной шкафов с книгами и тумбочек с мелочами: какие-то фарфоровые статуэтки, плюшевые облезлые игрушки, неуклюжие человечки из шишек и веточек.
Кирилл сел, всматриваясь в бледное лицо спящей. Максим закрыл книгу, кладя на тумбочку рядом со стаканом и аптечными блистерами. Сказал шепотом:
— Сорок почти. Думали, придется врача вызывать, ну, у нас все есть. Я укол ей вкатил. Пошли перекурим?
На крыльце сел, вытягивая длинные ноги в джинсах. Затянулся, выпустил в новый ночной туман зыбкую дымную струйку.
— С нами всегда так. Никакая хворь не берет, а простуда — температура сразу за сорок. С детства.
— Максим…
— А?
— Ты почему тут живешь? В город не хочешь? — Кирилл совсем другое хотел спросить, но не знал, как. Не рубить же в лоб — ты мою девушку сегодня трахал? У костра, при большом, что говорится, стечении народа.