Сон был счастьем. И потому, что восстанавливал силы после многолетнего недосыпа, и потому, что теперь стоило ему закрыть глаза, как снова начиналось это. Летящий водопад ярких шелков, нежный перезвон браслетов, длинные черные волосы. Глаза, цвета переспелого ярра. Только во сне в них не было слез…
* * *
Томас подходил к дому. Флейта молчала, и очертания их дома неясно проступали в тумане.
— Аль… — позвал он. Ему ответила тишина.
Он так испугался, что все слова, которые он планировал ей сказать — вылетели из головы. И о том, что он давно догадался, кто она такая. И о том, что надо прекратить лгать. Что завтра ей надо отправиться вместе с ними, потому что так будет правильно. Все эти слова рассыпались битым стеклом, когда он увидел ее слезы…
— Аль… — прошептал маг, обнимая ее колени.
— Я тебя люблю, — ответила она.
— Я тоже тебя люблю. Люблю и никому не отдам. Но…
— Том. Я не пойду. Не пойду завтра с вами.
— Аль. Но… Откуда.? Откуда ты знаешь? Ты что, читаешь мои мысли?
— Хуже, любимый, — улыбнулась демоница, — я знаю… кое-что еще.
Том с подозрением посмотрел на любимую.
— Мы, — она погладила круглый животик, который тут же заходил ходуном, — мы знаем твой секрет. Знаем, что ты там прячешь от нас.
— Прячу? Но… что? — и шрамы искренне удивились. Все разом.
— Что-то вкусненькое.
— Аль, ты ошибаешься… У меня ничего нет, — но шрамы уже выдали мага. Они совершенно не умели притворяться. Особенно если рядом была она.
Пирог с ярром и вештивером был еще теплым. А запах. Иногда он сомневался в том, что Марта Ку — не маг. Том Кавендиш смотрел, как его демоница, смущенно сверкая белоснежными клыками и закатывая от наслаждения глаза, слизывает сладкие ягоды с длинных коготков. В этот вечер они больше не говорили о делах. В этот вечер они были счастливы.
Дождь… Черный, соленый, с горьким запахом полыни. Смоляные струйки змеями стекали по кроваво-красному витражу стекла. Руфаль любила красный. Алый, терракотовый, бордо и особенно — оттенок запекшейся крови. Именно такого цвета сейчас был широкий пояс на тонкой талии владычицы. Платье из легкой ткани цвета ночного неба с едва заметным узором в тон поясу напоминало по крою мантию. И никаких украшений. Только массивный медальон, который она никогда не снимала.
Демоница, что рожает девочку, получает от фавна, принимающего роды, Сосуд Жизни. Крошечный пузатый флакончик, внутри которого светятся тонкие нити. Нити здоровья, нити судьбы, нити магии новорожденной. Читать эти хитросплетения способны лишь фавны, хранящие судьбу. Однако любая мать знает — нити не должны гаснуть или исчезать. Если есть изменения — они идут к фавну.