Екатерина Альбертовна сидела в углу комнаты за маленьким столиком, и что-то быстро-быстро делала руками, в ответ на мое приветствие кивнула головой.
— Плетешь, Марья Искусница? — чмокнула ее Вилька.
Тонкое кружево было изящным и воздушным. Я заворожено смотрела на ее руки, порхающие над станком, рождая чудный узор. Это сколько же надо учиться, чтобы вот так из простых ниток создавать невесомую изящную красоту. Вилька уверяла, что кружево работы самой Екатерины Клемят ценится в известных кругах достаточно высоко.
Как-то, еще в самом начале нашего знакомства, я имела неосторожность пожаловаться ей на свою некрасивость. Ну, нее то, чтобы пожаловаться, а так упомянуть в разговоре. На что Екатерина Альбертовна изящно выгнула брови и с усмешкой заметила:
— Вы просто не хотите быть красавицей. Поверьте, каждая женщина знает, как стать красивой. Если захочет. На Вилечку посмотрите, вот живой пример.
Я посмотрела на Вилечку — та стояла, скромно потупив глазки. Потом вздохнула и сказала:
— Ладно, чего уж для лучшей подруги не сделаешь — открою я тебе свою страшную тайну.
Она полезла куда-то на шкаф и достала большой альбом с фотографиями.
— Смотри. Это я в выпускном классе. — На одной странице альбома была обычная коллективная фотография, почти такая же хранилась у меня в школьном альбоме: в четыре ряда затылок к затылку или нос к носу, человек тридцать школьников с училкой посередине. Вот только Вильки нигде не было видно. Вилька интригующе улыбнулась: — Не можешь найти?
— Ты что болела в этот день? — отчаявшись обнаружить знакомое черное каре, резюмировала я.
— Точно — болела. Сейчас покажу, — и она перевернула страницу. На большом портрете красовалась пухленькая рыжая веснушчатая девчонка с раскосыми глазами-щелочками. Волосики у девчоночки были блекло-рыжими, а конопушки щедро покрывали лоб и щеки. Я потрясено молчала, не смея озвучить очевидную вещь.
— Ты что ли? — нерешительно предположила я.
— Угу, — вздохнула Вилька.
Я покосилась на нее, потом посмотрела на портрет, потом опять на Вильку.
— Рыжая я, рыжая, — засмеялась Вилька, — от природы. И конопатая. Я всю жизнь пухленькой была, что поросеночек. А похудеть мечтала лет с пяти — с таким-то личиком, да еще и колобок на ножках. Ужас! Только без толку все было. А как экзамены начались выпускные — всю ночь не спишь, зубришь исторические даты или неправильные глаголы, так с меня все жиры и схлынули. Бабуля даже испугалась — думала, нервное истощение. Но ничего — зато щеки как ввалились, так и глазки сразу открылись. Я и побежала в парикмахерскую. Сделала стрижку, окраску, брови, ресницы накрасила, прихожу, а бабуля уставилась на меня и не признает. Минут пять поверить не могла, что это я. Только по веснушкам и узнала. А потом руками всплеснула и побежала в ванну. Я думала за валидолом, а она приносит баночку с кремом от веснушек. Благословила, так сказать, на новую жизнь. Правда, бабуля?