— Ладно, ребята, мы пойдем. Надо первую помощь оказать, — я кивнула на все еще икающую Вильку. — Было очень приятно познакомиться.
Мы попрощались. Причем Анатолий оставил мне номер телефона, наказав звонить, если возникнут какие проблемы. Номер я старательно занесла в телефон, хотя и уверяла, что проблем у нас, в принципе, не бывает. На что тот с сомнением покосился на бледную Вильку, на меня, и обнадежил: «Будут». И они уехали. А Вильку я с трудом перевела через дорогу — она упиралась и отказывалась идти — а потом долго отпаивала кофе с коньяком в ближайшем кафе.
В общем, этот учебный год запомнился нам надолго, тем более, что для меня он стал последним.
Весной я сообщила Вильке, что бросаю институт.
— Ты с ума сошла? — вытаращилась она.
— Тетя Ира, сестра мамина в больнице с инсультом. Кроме нас никого нет. Везти ее сюда из Новгорода — это кучу бумаг оформить, а ей уход нужен. Жора, сама понимаешь, магазин не может оставить, мама только-только на приличную работу устроилась. Придется мне ехать. Я уже и заявление в деканате написала на академический отпуск. Ничего. Через год сдам.
— Дела! — посочувствовала Вилька. — Обидно, конечно. Чтобы звонила мне каждую неделю, поняла?
Я пообещала звонить, на том мы и расстались.
Если подумать, то жизнь человеческая причудливо складывается из каких-то кусочков мозаики: случайности, недоразумения, нелепые ошибки и внезапная удача — вот те камешки в трубе калейдоскопа, рисующие причудливый узор нашей жизни. Нет, наверное, есть люди, составляющие себе планы на годы вперед и свято верящие, что именно по нему у них все и складывается. Наверное. Но я точно не из их числа.
Ни в каком институте через год я не восстановилась. И не потому, что не смогла, а просто не видела большого смысла. Парижское приключение хоть и ушло на второй план, но так до конца и не покинуло мое сердце. Не знаю, чего было в нем больше, в моем сердце — обиды, разочарования или сожаления, а может, наоборот — что-то, что было в нем раньше ушло и безвозвратно. Наверное, доверие и, все-таки, любовь. Возможно, я просто утратила смысл. Зачем что-то делать или к чему-то стремиться, если в моей жизни никогда больше не будет мужчины, которому я отдала свое сердце, и которое он просто выкинул за ненадобностью. Вилька на это всегда делала большие глаза, с жаром уверяя, что все не так, и не стоит судить о человеке, не зная причины произошедшего. В ответ я привычно махала рукой и переводила разговор на что-то другое. Да нет, конечно, я не стала мужененавистницей, но и доверие к мужской половине утратила, казалось, навеки вечные.