— Вы тоже, я смотрю, с этой «Сигмой» работаете?
— Ага, Аркашка давно с ними дела какие-то мурыжит, может, еще похлеще, чем твой шеф покойный. Только его, просто, еще пока никто не поймал, — всхлипнула она. (Вилька резала лук и рыдала) — У нас тут случай был. Повадился один оптовик в долг брать. Мы как бы своим старым проверенным клиентам такие уступки делаем. Сначала все хорошо было — день в день отдавал, потом задерживать начал, на неделю, на две, на месяц. Но Аркашка-жадина ему от дома не отказывал, да и Женька-менеджер, который с ним работал, успокаивал, мол, все в порядке будет. А оптовик взял крупную партию и пропал с концами.
— И что — нашли? — спросила я, вытирая ей слезы.
— Нашли. Да только оказалось, что деньги он всегда вовремя отдавал и в бега никуда не подавался. Просто в отпуск мужик уехал.
— А как же деньги?
— А деньги Женечка придерживал, как оказалось. Прокручивал где-то и процентик дополнительный имел, а потом решил и вовсе по-крупному сыграть, и смыться. Уже и квартирку себе где-то в Испании прикупил.
— И что с ним сделали? Грохнули?
— Если бы. Уж лучше бы грохнули. В рабство его Краснов продал.
— Куда? — поразилась я.
— Чеченам в рабство. Чеченской диаспоре. Вот им. Мало того, что имущество конфисковал полностью, не хуже налоговой, так еще и денег ему насчитал за моральный ущерб. Конечно, он расплатиться не смог, да им это и не нужно было. А просто наказать для острастки, чтобы другим неповадно было. Так что Женечка уже не один год сортиры чеченам моет, да ящики на рынках таскает.
— Чеченцы на рынках не торгуют, — заявила я.
— А они его в аренду сдают.
— Кошмар какой-то! И долго ему так вкалывать?
— Да я думаю до конца жизни.
— Я бы убежала давно.
— Убежишь тут как же! Краснов коварный тип, ты его бойся. Женька с матерью жил. Квартиру они отобрали, но маму где-то поселили в коммуналке, и денег ей на жизнь приносят каждый месяц. Женечка маму очень любит, вот и не дергается никуда. Краснов это любит — найдет у человека слабинку и давит потом на эту кнопку. Тебя, как говоришь, взяли, привет от меня передали?
— Ну да.
— А ты и поперлась, даже не проверила, может, лажа? Теперь он знает твою кнопку.
— А твою?
— Ты моя кнопка, — вздохнула Вилька, разделываясь с огромной морковиной.
— А ты — моя, — обняла я ее. — Что делать-то будем?
— Выкручиваться. Представляешь, вот бы нам эти деньги найти? Неужели они нам не отстегнут немного за труды?
— Если я правильно понимаю, там немалые деньги, да и менты будут землю носом рыть, и еще неизвестно кто быстрее найдет. А нас запросто в расход пустить могут, чтоб лишнего не болтали.