Вместе с последним аккордом мы замерли. Склонили головы в знак благодарности за танец и отступили ближе к стене, давая другим парам закружиться вокруг празднично украшенного иглолиста.
Тут же, будто ниоткуда, возник темный с подносом, уставленным бокалами с игристым вином. Кеорсен взял два и один из них протянул мне.
— Мои поздравления, дорогой братец. — Возле нас остановилась Амарелия, сверля демона хмурым взглядом. — Твоя карта сыграла. Ты с самого начала это планировал? Поэтому просил заняться ее воспитанием?
Кеорсен улыбнулся:
— Ты меня переоцениваешь, дорогая. Но мне лестно.
Амарелия расслабленного настроения брата не разделяла. Она явно с трудом сдерживала клокочущий в груди гнев. Серебро ее глаз подернулось алым.
— Надеюсь, интересы рода по-прежнему стоят для тебя на первом месте? Нашего, не Рингвардаадов! — свистяще выдохнула она.
— Не переживай, Ли. Я помню, как зовется наш род, — все с той же полуулыбкой ответил Кеорсен. — И не забивай свою прекрасную голову ненужными тревогами. Лучше наслаждайся праздником.
На секунду глаза демоницы полыхнули алым, но уже в следующий миг она смогла взять себя в руки.
— Разумеется, брат.
Еще несколько мгновений она вглядывалась в лицо Кеорсена, потом развернулась на каблуках и отошла к Верине. По дороге взяла с подноса проходившего темного высокий бокал с вином и осушила его залпом.
— Она недовольна, — отметила я очевидное.
— Если бы только она, — качнул головой Кеорсен. — Но насчет Ли не переживай. Она не ударит в спину.
— А вот я бы сейчас тебя точно ударила, — раздался сзади недовольный голос.
Я обернулась и встретилась взглядом с Лунарой.
— Привет. — Мои губы дрогнули в улыбке. — Рада тебя видеть.
— Рада? Рада?! Ты издеваешься?! Еще, может, скажешь, что скучала?
— И это тоже. — Моя улыбка стала шире.
— Ты могла хотя бы дать знать, что в порядке!
— Лу, сдержаннее, — холодно напомнил Кеорсен.
Лунара осеклась, бегло огляделась, удостоверилась, что все вокруг слишком заняты обсуждением главного события ночи, чтобы заметить эту вспышку гнева. Потом вновь повернулась ко мне.
— Прости, я правда очень хотела, — поспешила заверить ее, — но не могла.
— Прощу, — буркнула она. — Но если поступишь так хотя бы еще раз, в жизни с тобой не заговорю, Рингвардаад!
Я вновь не смогла сдержать улыбки. Странным образом недовольство демоницы наполняло мое сердце радостью. За фасадом раздражения и обиды чувствовалось плохо скрытое беспокойство. Лунара переживала. За меня. За простую человечку, какой я оставалась в ее памяти все эти недели.
Только я открыла рот, собираясь уверить, что тоже волновалась, как слова вдруг закончились. Заметив перемену в моем настроении, Лунара обернулась и тихо выругалась.