Мы заканчивали пить чай с кисловатым брусничным пирогом, когда голубоглазый высший вновь взял слово.
— Погода сегодня стоит дивная, — заметил он. — Кататься верхом в такой день — особое наслаждение, вы не находите? — Он посмотрел на Маорелия.
Тот с готовностью откликнулся:
— Действительно. Если желаете, можете взять любого коня из моей конюшни и прокатиться по окрестностям. Места у нас живописные. Да и Сатрее, думаю, будет полезно выбраться на свежий воздух.
Я вынырнула из размышлений и все с той же полуулыбкой ответила:
— Предложение заманчивое, но боюсь вас разочаровать, я не езжу верхом, махры. Думаю, мне лучше…
— Я научу, — тут же с горячностью вызвался Торрел.
Маорелий с неменьшим жаром поддержал его предложение. Я же мысленно застонала.
Мы стояли в конюшне. Маорелий с Торрелом воодушевленно обсуждали достоинства едва ли не каждой из запертых в денниках верховых лошадей. Шли очень медленно, иногда останавливались, чтобы рассмотреть форму ног или оценить мягкость гривы. В некоторые, к моему удивлению, были вплетены короткие тонкие лезвия, причем загнутые таким образом, чтобы не навредить, а защитить шею в случае нападения. Правда, я так и не поняла, против кого направлена подобная защита: диких животных или низших. Хотя зачем низшим вообще нападать на коней?
В отличие от меня хозяин замка и его гость в подобных тонкостях разбирались превосходно. Это становилось понятно, стоило только вслушаться в их беседу. Один начинал говорить, потом восторженно замолкал на полуслове, изучая висящую между денниками сбрую, второй тут же с пониманием кивал и продолжал начатую собеседником фразу.
На секунду у меня даже мелькнула шальная мысль, что если кому и стоило подписывать брачное соглашение, так это Маорелию с Торрелом. Как минимум одна общая страсть у них уже нашлась.
Наконец мы дошли до денника, где стоял Бердер. Глаза Торрела загорелись, а сам он, забывшись, собрался войти в стойло, но Маорелий его остановил. Я посмотрела на Рингвардаада с удивлением. Однако не успел он что-либо пояснить, как Торрел понятливо улыбнулся и отступил.
— Еще не привязан?
— Пока не было возможности, — обтекаемо ответил Маорелий, видимо не желая уточнять, что предыдущий мой визит сюда закончился раньше, чем планировалось, а потом я несколько дней балансировала на грани жизни и смерти.
— Привязан? — Я впервые подала голос с тех пор, как мы пересекли порог конюшни.
Ответил мне Торрел:
— Грайсерские кони уникальны. Получив хозяина, они будут оберегать его даже ценой собственной жизни. Это удивительные животные: преданные, выносливые, умные.