— Да погоди ты умирать-то, у тебя вся жизнь впереди.
— Никто своего часа не знает. Я только сейчас это по-настоящему осознал, — вздохнул Петр.
— А если тебя в оборот аферисты взяли? Лучше бы ты сразу ей открылся и забрал к себе. Тут же на месте все бы и проверил.
— Забрал! Тоже скажешь! Она же не вещь. В этом вопросе особая деликатность требуется. Еще не знаю, как она отнесется к тому, что я нашелся.
— Нормально отнесется. Во-первых, ты не виноват в том, что не знал о ее рождении. А во-вторых, вряд ли найдется какая сирота, которая откажется от нашедшегося вдруг отца. Ей ничего другого не останется, как только обрадоваться. Скажи мне лучше вот что — а Елена знает о завещании?
— Думаю, что знает. Я видел, как она рылась в документах после ухода нотариуса. Она думала, что я сплю.
— Это не есть хорошо, — обеспокоенно проговорил Василий.
— Сам знаю. И теперь опасаюсь, а не ее ли это рук дело — пропажа Валерии? Ведь по завещанию Елене не достанется ни копейки.
— Так выдели ей долю, что по закону полагается, чего проще-то?
— Елене вообще ничего не полагается, так как она брачный контракт подписала. Я же понимал, что красивая женщина — рай для глаз, ад для ума и чистилище для карманов, вот и подстраховался. А знаешь, как она его подписала? Не глядя. Будучи уверенной, что я долго не протяну. И тогда ей достанется все. Просчиталась, голубушка. Ты же знаешь, я почти каждые три года женщину возле себя меняю. Но не только потому, что женитьба на молоденькой для меня — способ продления молодости, жизни, наконец.
«Старик, как же мы с тобой похожи!» — поражался Василий, глядя, как у Петра полыхают огнем страсти глаза и заливает румянцем щеки, когда он говорит о молоденьких красавицах.
— Может, я бы их возле себя и дольше держал, но терпеть не могу вранья. Как только очередная объявляет о том, что беременна от меня, тут же ей от ворот поворот показываю. Они-то не в курсе, что я бесплоден, вот и пытаются, нагулявшись где-то на стороне, подсунуть мне чужого ребенка. Дольше всех Елена держится. Но и она, похоже, сдается. Того и гляди заявит мне о беременности или еще чего придумает. Я прекрасно понимаю, что поступаю как энергетический вампир, забирая у нее энергию, молодость, чтобы выжить самому. Да, несомненно, если отдавать добровольно свою любовь и энергию тому, кого любишь, обогащаешься сам. Но как этих свистушек можно по-настоящему любить? — Петр нетерпеливо махнул рукой. — А если какая и поумнее попадается, вот как Елена, например, то выяснять это у меня уже нет ни сил, ни желания. Кажется, Сократ сказал: «Заговори, чтобы я тебя увидел»? А нужны ли мне эти разговоры с молоденькой красоткой? Мне их красоты и молодого тела достаточно. И ведь вот что странно: через некоторое время моя красавица начинает так меняться, что я, видавший виды, поражаюсь. Становится какой-то вялой, поблекшей, глаза уже не блестят, как прежде, а тупой становится — неимоверно! Стареет, что ли? Она тоже это чувствует, и начинаются бесконечные походы к пластическому хирургу. То одно себе переделает, то другое накачает. В итоге — силиконовая кукла, потерявшая индивидуальность. А зачем мне женщина, которая выглядит как молодая, если вокруг полно настоящих молодых? Вот и приходится их менять так часто. Елена, кажется, тоже уже собралась что-то себе переделывать. Так что пора и с ней расставаться. Но как-то жалко. Она мне в сердце запала. Не хочется о ней плохо думать, совсем не хочется. Но что-то уж больно мне неспокойно на ее счет.