«Господи, неужели и меня ждет такая же участь? Ведь мы с ним словно близнецы, только с разницей в летах. Неужели в мыслях я такой же старик, как и он? — раздумывал Василий, глядя на друга. — Чушь! Это просто у меня дурные мысли от голода. Я ведь не успел позавтракать».
— Успокойся, не все так плохо, как может казаться… — проговорил он. — Может, чего перекусим?
— Извини, заговорил тебя совсем. — Петр нажал кнопку звонка на прикроватной тумбе, дверь тут же отворилась, и в комнату вошла Ирина Марковна, толкая перед собой накрытый столик на колесиках.
— Ваш завтрак, Петр Петрович, — важно доложила она. — Приятного аппетита! — И с сознанием выполненного долга удалилась.
— Ты давай приступай к еде, а мне пока что-то не хочется.
— Или мы едим, или разговариваем.
— Хорошо-хорошо, давай сначала поедим, — вздохнул Петр, и Василий поставил перед ним роскошный поднос на ножках с не менее роскошным завтраком, а сам устроился за круглым столиком.
Ели молча, думая каждый о своем.
— Взял ее из ниоткуда, голую да нищую, пригрел у себя на груди, — нарушил молчание Петр. — Повесил змейку себе на шейку… А ведь я тебе самого главного не сказал. Мне кажется, Елена собирается меня убить!
— Час от часу не легче! Да с чего ты взял-то?! — Василий отложил нож и вилку. — Но даже если это и не так, почему ты до сих пор не предпринял никаких мер? Ты просто поражаешь меня своей беспечностью!
— Да ты ешь, ешь!
— Нет уж, спасибо! Что-то аппетит пропал. — Василий отодвинул столик и взглянул на старого друга.
У Петра из глаз текли слезы, которые он торопливо утирал салфеткой: мужчины не должны плакать.
Переставив поднос с почти нетронутой едой на столик, Василий подсел к другу.
— Мне кажется, что я люблю ее, — вздохнул Петр. — По крайней мере, я себя без нее в будущем уже не вижу. А раз меня в будущем уже нет, значит, мне осталось жить совсем немного. Но самое ужасное в том, что я ее понимаю! Как бы ты поступил на ее месте? А как бы поступил я? Вот то-то и оно! Я каждой своей клеточкой чувствую, что скоро умру, и мне страшно. Я вижу, как она смотрит на меня, как слушает, думая о чем-то своем. А глаза при этом словно бездонные ямы, в которые можно провалиться. Теперь я точно знаю, что она видела завещание. Пять дней назад я его написал и тут же почувствовал, как мне хуже стало: ни таблетки, ни уколы не помогают… Помоги мне ты! Нет у меня надежды ни на кого, кроме тебя.
«Догулялся старичок, добегался за молоденькими. Прав был Бернард Шоу, когда говорил: «Ухаживание — это погоня мужчины за женщиной, длящаяся до тех пор, пока он не станет ее добычей». Попался в сети очередной молоденькой красавицы, а сил вырваться уже не осталось».