— Вам нравится?
Мастер отвечает, не задумавшись, преданно смотря мне в глаза.
— Конечно, Ваше Высочество.
Бросаю на него долгий выразительный взгляд, с не вызывающим сомнения смыслом — еще раз, но только честно.
Маэстро замялся, но все-таки решился.
— Ну, может быть, чуточку простовато, на мой взгляд. — Он даже съежился от собственной храбрости.
Интересно, — рассматриваю его замершую фигуру, — это он меня так боится или сказываются последствия дворцового воспитания.
— Не бойтесь, — посылаю ему ободряющую улыбку, — со мной можно и нужно быть искренним, я не наказываю за правду.
И чуть помолчав, добавляю.
— А, то что просто, так это даже хорошо. Я же народная королева, у меня все, включая и знамя, должно быть понятно простым людям.
Гольдин выпрямился.
— Вы правы, Ваше Высочество, народ должен понимать своих королей.
— Тогда за дело, мастер Гольдин, времени у нас совсем мало.
Маэстро вместе с вышивальщицами, поклонившись, начали пятится к выходу. Камергер тоже сделал шаг, но притормозил, ожидая моего приглашения.
— Лириан, будьте добры, задержитесь, — убираю улыбку, — мне необходимо обсудить с вами один вопрос.
Камергер остановился и, повернувшись ко мне, склонил голову.
— Я к вашим услугам, Ваше Высочество.
Подхожу к своему креслу и сажусь, оставляя его стоять.
— Вы ведь слышали о покушении на меня.
Лицо Лириана принимает умильно-страдальческое выражение.
— Конечно, Ваше Высочество, и мне очень, очень жаль, что такое могло случиться в нашем городе. Как только они посмели поднять руку на будущую королеву.
Продолжаю так, словно я не слышала его высокопарной тирады.
— Также вы, наверное, слышали, что напавшие на меня люди были послушниками трибунала.
— Нет. Что вы, такое невозможно. Трибунал никогда бы не осмелился без санкции короля.
Останавливаю его ироничным взглядом.
— Один из нападавших был ранен и попал в плен к городской страже. Разве в подвалах Лиги он не расскажет все, что знает, учитывая те методы допроса, какие там обычно применяются?
Теперь иронично-снисходительным взглядом награждена я.
— Если пленник, как вы говорите, послушник трибунала, то от него Истариэл ничего не добьется, он вытерпит любые пытки с улыбкой. Это входит в подготовку послушников, они умеют ставить ментальный барьер и просто не чувствуют боли.
Вижу по нему, это правда, и ситуация с пленным его нисколько не пугает. Тогда у меня появляется другой план.
— Собственно, я позвала вас не по этому поводу. Участие Исфагиля у меня не вызывает сомнений, он считает меня врагом и не успокоится, пока кто-нибудь из нас не погибнет. Я же хочу посоветоваться с вами по поводу совсем другого человека.