поговорить с тобой, а не с Доаром, - отказалась я от любых дел
со скользким типом.
– Ну же, милая эсса… – поцокал он языком. - Мы все знаем,
что иногда случаются совершенно невероятные истории.
Например, одна хорошенькая эсса на собственной свадьбе
опускает руки в венчальную чашу и узнает, что замужем за
риорским рудокопом. Забавная ситуация, не находишь?
Как бы мне не претила мысль о женитьбе с Гидеоном
Αнкелем, я не находила ничего забавного в том, чем
закончилась наша свадьба, и хмыкнула:
– Твое воображение выше всяких похвал.
Замечание вызывало у Айдера очередную неприятную
улыбочку.
– Жизнь удивительнее любой фантазии.
Он по–прежнему протягивал визитку. С непроницаемым
видом я сняла перчатку и забрала белый прямoугольник с
адресом, написанным красивым почерком каллиграфа. Под
действием магии бумага постепенно покрывалась снежной
корочкой, на ней оставались следы от пальцев. На глазах
дарителя карточка превратилась в льдистую пластинку и
рассыпалась пеплом. Я аккуратно стряхнула снежники с руки и
натянула печатку обратно.
К счастью, в этот момент в зал вынесли рулоны с тканью,
аккуратно обвернутые в коричневую хрусткую бумагу.
– Добрых дней, риат Эббот, - небрежно бросила я и вышла на
улицу, где зачастил холодный дождь.
– До скорой встречи, дорогая кузина, – фыркнул Айдер мне в
спину.
Стоило переступить порог особняка, как Эрл важно объявил,
что Доар вернулся и ожидает меня в приемной. Отдав лакею
плащ, я пересекла разгромленный холл, за одно утро
приобретший вид приличнее, чем за все дни ковыряния
идэйцев без чуткого руководства Гаэтана. Пoдозреваю, что
если бы мастер не появился в доме,то ремонт растянулся бы на
месяцы.
За окном моросило, и просторная приемная с длинным
полированным столом утопала в грязноватo-серых сумерках.
Вместе с Доаром и Якобом моего возвращения дожидался
знакомый риат, в прошлую нашу встречу в этой же комнате
разбивший пенсне. Сейчас окуляр красовался новым
стеклышком.
– Светлых дней, риаты, - поздоровалась я, пытаясь уловить
настроение присутствующих. При моем появлении мужчины
поднялись из-за стола.
– Присаживайся, - Доар указал рукой на свободное место.
Я устроилась на стул, любезно отодвинутый секретарем.
Мужчина с пенсңе оказался стряпчим семьи Гери. Тут-то стало
ясно, почему меня терпеливо дожидались трое исключительно
занятых риатов.
– Ты должна подписать бумаги, - объявил Доар.
На полированную столешницу лег лист плотной бумаги, где
аккуратно, вероятно, рукой секретаря было написано, что мне
официально вручалась семейная печать, дающая право не