Конечно, его можно понять. Он получил незабываемый кайф в ту памятную ночь и решил, что это можно продолжить. А я не получила ничего, кроме уймы неприятных ощущений. Если бы он был человеком чутким и деликатным, непременно сообразил бы, что на этом пора заканчивать. А он этого не сделал, к сожалению. Причем к сожалению для меня, так как ему уже сожалеть поздно. Мне просто-напросто надоело смотреть в затуманенные глаза, ловить на себе плотоядные взгляды и быть средством удовлетворения низменных животных инстинктов. Разве я могла сказать ему об этом? Разумеется, нет. У меня достаточно чувства такта, чтобы не ранить человека столь откровенными признаниями. Уж лучше решить этот вопрос раз и навсегда, чтобы не видеть потом опечаленные глаза отвергнутого любовника.
Конечно, я понимала, что поступила плохо, очень плохо. Не было никаких оснований убивать человека только за то, что он оказался недостаточно деликатным и не воспринял исходившие от меня сигналы тревоги. Да и вообще я не имела никакого морального права убивать людей. Но как приятно было избавиться от него! Для этого достаточно было просто подтолкнуть его немножко, и проблема была решена. Все. Ни звонков, ни домогательств, ни посягательств на мою личную жизнь. Так просто, что даже не верится. Причем они сами во всем виноваты! Надо уметь обращаться с людьми и уважать их чувство собственного достоинства, только и всего. Неужели это так трудно? Неужели этому их не учили в семье или по крайней мере в школе? Тем более что я давно уже поняла одну нехитрую вещь — люди только тем и занимаются, что лгут друг другу. А если это вообще самая распространенная форма общения? Может быть, мне следовало наврать, что у меня есть друг, который ждет моего звонка? Как бы Пит повел себя в этом случае? Не знаю, но мне кажется, я нанесла бы ему страшную душевную рану, а мне так не хотелось обижать хорошего человека. Да, несомненно, это причинило бы ему боль, а мне невыносима была даже мысль, что я могу хоть чем-то обидеть его. Причинить ему боль было просто выше моих сил.
Ну что ж, в конце концов смерть наступила мгновенно и он ничего не успел почувствовать. Во всяком случае, я на это надеюсь.
Интересно, что она чувствует, просыпаясь по утрам? Неужели нет угрызений совести или раскаяния? Ведь от ее рук погибли невинные люди! Во всяком случае, в общепринятом смысле слова.
Эти вопросы я задавал себе, когда еще лежал в постели на следующий день и анализировал недавние события. Протянув руку к журнальному столику, я вынул из пачки сигарету и зажег. Больше всего меня волновали сейчас ее душевные переживания. Это было не просто любопытство, а профессиональное любопытство. Именно оно заставляет меня присматриваться к подобным происшествиям и анализировать их с точки зрения того, как тот или иной участник событий относится к собственным поступкам. Конечно, можно было бы просто-напросто забыть обо всем, но чувство профессиональной солидарности не давало мне покоя. Мне было очень любопытно, что чувствуют другие люди, лишая жизни своих соотечественников. Это интересовало меня с давних пор, а в последние годы особенно.