это платье становилось на ней — на Марии.
Слегка смугловатая кожа, точно самый мягкий бархат, длинные волнистые темные волосы, сочные алые губы, большие глаза с пушистым веером ресниц — наряд был лишь достойной оправой для той, что была истинным бриллиантом, сиявшим так, что ему слепило глаза. И даже картина под кистью Зварского начала моментально наполняться жизнью — вот как действовала ее магия.
Непостижимо!
Пока он отчаянно пытался скрыть эмоции, напрягая резкие скулы и стискивая пальцы в кулаки, она сияла. Смущенно поворачивалась к камере то одним боком, то другим, то, позировала художнику, словно случайно склоняя голову и отыскивая его глазами. А потом награждала Александра взглядом из-под полуприкрытых век, и это манило его больше, чем прохладные воды океана в самый жаркий день. От одного такого взгляда хотелось броситься и нырнуть в нее с головой.
Веспер смотрел на нее и приказывал себе думать о чем-то другом. О том, как хорошо настроили свет. О том, как удачно в очередной раз подобрали туфли. О том, что узкий ремешок удивительно хорошо подходит к фасону.
Но в душе в этот момент проносились тысячи мыслей — и все о ней одной. О ее длинных волосах, тонкой талии, за которую так и хочется взяться руками, чтобы притянуть к себе плотнее, о том едва уловимом запахе персиков, который обычно исходит от кожи этой девушки. И от этих мыслей душа подпрыгивала внутри тела, как на огромной скорости по кочкам.
Но он так и не сказал ей об этом.
Ни в этот вечер, ни в следующий. Просто ушел тогда с фотосессии, сопровождаемый ее напуганным взглядом. В нем читалось: «Я все испортила? Не понимаю. Что я сделала не так?». Но в том-то и дело, что всё так. Просто Веспер ничего не мог поделать с собой. Впервые не знал, как вести себя с женщиной. Так, чтобы все не испортить. Слишком трудно было открыться и впустить в свою жизнь другого человека. А он хотел именно этого — сделать ее частью своей жизни. Навсегда. И словно мальчишка боялся отказа.
* * *
Натали была права.
Новая коллекция мэтра произвела настоящий фурор. Теперь каждый раз по дороге в салон и обратно Маруся то тут, то там с недоумением встречала биллборды и плакаты со своим изображением. И никак не могла к этому привыкнуть.
Вряд ли ее бы стали узнавать на улице, ведь на фото для журнала она казалась утонченной и недоступной: уже не легкомысленной Афродитой, а истинной Герой — первой среди богинь. Но все равно было необычно и приятно, ведь не каждой доверят представлять жемчужину коллекции Веспер всему миру.
Девушка тогда так и не поняла реакции Александра. Ему понравилось? Нет? Остался ли он доволен? Заглянуть под завесу серой дымки его взгляда все еще оставалось невозможным даже несмотря на то, что сблизились они уже настолько, что расставались только на ночь. Расставались, чтобы утром с нетерпением ждать новой встречи, а, встретившись, душой парить в воздухе от радости, и телом пульсировать так, словно внутри все наждаком обдирают. И смотреть — друг в друга. В самую глубину. Переплетаться взглядами и не сметь сделать первый шаг и открыться.