— И поищите записку, я буду вам по гроб жизни благодарна, — шепнула я в ответ.
Женщина кивнула и быстро удалилась, опустив голову.
Охранник встал и подозрительно уставился на нас.
— Я слышал, что вы вынюхиваете, — надменно прорычал он, делая шаг в нашу сторону, — кто вы такие? Родственнички убийцы и насильника? Таких, как он, нужно не сажать, а расстреливать на месте! И нечего здесь отираться, ступайте, таким, как вы, здесь не место!
— Что? — громко возмутилась я и подошла к нему почти вплотную.
— Убирайтесь отсюда, пока я не вызвал полицию, — предупредил охранник.
— Да как вы смеете? Кто вы такой, чтобы с нами так разговаривать?! — меня возмутил его тон.
— Проваливайте, и чтоб я больше вас здесь не видел! — Он подошел ближе и дотронулся до моего плеча, пытаясь развернуть к двери.
Не успев вознегодовать, я заметила, как Тимофеев, все это время молча стоявший позади, захватил пальцы охранника и одним молниеносным движением вывернул ему руку.
Взвыв, как мамонт, здоровенный жлобина рухнул перед ним на колени.
Я охнула.
— Ты был ужасно невежлив с девушкой, — спокойным тоном заметил Тимофеев и по-отечески похлопал его по плечу. — Тебе повезло, что нам уже пора.
Подхватив меня под локоть, Алексей быстро увлек за собой к выходу. Обернувшись на мгновение, я увидела, как мужчина подтянулся и сел на свой стул, жалобно махая вывихнутой рукой. Он тихо, сквозь зубы, процедил ругательства в нашу сторону. Об этом я решила не упоминать Тимофееву, чтобы, не дай бог, не возвращаться в здание.
Мы добежали до стоянки и запрыгнули в машину.
— Что она сказала тебе? — Алексея трясло от нетерпения.
— Она вынесет записку через полчаса и постарается добыть записи.
— Отлично, — казалось, он успокоился.
— Спасибо, что защитил меня.
— Разве я мог поступить по-иному? — усмехнулся Тимофеев и проверил свой телефон.
— Мы могли бы позвонить Донских и попросить изъять запись, — предложила я, устало положив голову на кожаный подголовник сидения.
— Да, и если на видео Маша Яковлева, то мы вручим ему еще одно доказательство связи твоего брата с этой девушкой.
— Об этом я не подумала…
— Доверь это дело полиции, и пленку не увидит никто. Она случайным образом потеряется, будет уничтожена или обнаружится брак. Всему, что идет вразрез с их версией случившегося, уготована эта судьба. Любую улику. Я знаю их методы.
Он потер подбородок.
— Я поняла.
— Не расстраивайся раньше времени. Мы должны просмотреть запись, а там уже решим, что с ней делать.
— Можно один вопрос?
— Конечно, — он лег на сиденье так, чтобы смотреть прямо на меня.