Опустив стекло, я сразу заметила капельки пота, блестевшие ее на лбу.
— Держите, — Ирина протянула мне свою дрожащую руку и разжала пальцы. — Надеюсь, Арсению это поможет.
Развернувшись, женщина бросилась прочь.
— Спасибо вам огромное! — произнесла я вслед её удаляющейся фигуре.
Она вышла на тротуар, динамично размахивая руками. Когда возле входа показался охранник, осматривающий взглядом стоянку, Ирина уже шла на противоположной от нас стороне по дорожке, окруженной с двух сторон серыми пыльными клумбами. Её походка замедлилась, в руке появился сотовый телефон. Женщина делала вид, что болтает с кем-то и никуда не торопится.
Я медленно разжала кулак. На моей ладони лежал обрывок мятой бумаги, обернутый вокруг небольшой флеш-карты. Алексей выдохнул и бросил в сторону Ирины благодарный взгляд.
Передав флешку своему спутнику, я развернула записку. Это был обычный лист белой бумаги из ежедневника. Посередине аккуратным почерком было нацарапано: «Арсений, жаль, что Вы не смогли ко мне спуститься. Вы меня не знаете, но у меня к Вам очень серьезный разговор. Это касается безопасности Вашей семьи. Вам угрожает серьезная опасность. Нужно срочно поговорить. Буду ждать Вас сегодня по адресу: ул. Красной Армии, 29 — 1. Приезжайте, как освободитесь. Маша».
— Он не знал её, — обрадовалась я.
— Это многое меняет, — задумчиво произнес Тимофеев, но в его голосе я не услышала ликования.
— Если это не уловка, то какая-то опасность может угрожать нашей семье до сих пор, — мой голос стал похож на писк.
Я сжалась в своем сиденье и закрыла глаза.
— Нужно срочно просмотреть видео, — Тимофеев решительно повернул ключ зажигания.
Мотор зарычал тихо, почти беззвучно, словно крадущийся тигр. Через секунду автомобиль с визгом сорвался с места.
Мы влетели в офис Тимофеева, чуть не сбив на ходу один из китайских фонтанчиков. Девица за стойкой расправила плечи и поднялась со стула.
— Алексей Львович, что-то случилось? — в ее голосе сквозило любопытство.
— Никого ко мне не пускай, я буду занят, — на ходу бросил он и пропустил меня вперед.
— Хорошо, — обиженно произнесла девица, с интересом разглядывая меня с головы до ног.
Я ответила ей добродушным взглядом, в душе мечтая, чтоб её мохнатые, накрашенные донельзя ресницы однажды склеились при взгляде на моего Тимофеева и уже не расклеивались никогда. Мне не давало покоя чувство зависти, ведь эта хорошенькая мордашка каждый день по законному поводу могла находиться с Алексеем в одном помещении, а мне предстояло пойти своим путем, как только завершится дело.