Девушка с ребёнком на руках сидела возле уличного утилизатора. Казалось, она просто решила вздремнуть, но огромная дыра в её голове подсказывала — девушка уже не проснётся. Ребёнок тоже молчал. Пелёнки пропитались кровью насквозь. Рядом с ребёнком стоял Коул, отросшие чёрные волосы закрывали его лицо. Когда он поднял взгляд, Тайрек увидел, что у парня нет глаз.
«Этого не должно было случиться, — прошелестел зубастик. — Это… неправильно. Мира, это неправильно!»
Мира махнула рукой, и Коул исчёз, обратившись в золу.
Ветер доносил крики и выстрелы.
— Мы хотели обойтись без жертв среди мирного населения, — произнёс Стрелок по имени Сэт. — Но некоторые граждане оказались вооружены. — Подумав, он добавил. — Даже не некоторые, а многие. Не хватало нам солдат, так ещё и гражданские палят… Нам никто не хочет верить.
«И это ожидалось, мастер Сэт», — мрачно заключила Калли, воспарив над Тайреком вверх ногами.
«Обойтись без жертв? Я вот всё-таки думаю, а ваши бомбы точно никого не задели?» — съязвил Тайрек.
«Мы сделали всё возможное, — не уступала Мира. Её лицо возникло над правым плечом Тайрека. — Без хорошей диверсии Стрелки бы не пробились. А Синдикат должен по-настоящему возненавидеть захватчиков. Таков наш план. История всегда пропитана кровью мучеников».
«Да. Но ты к ним не относишься. Мученики попадают в рай, а ты будешь гореть в аду».
«Я сама строю свой рай, — устало ответила Мира. — Мы всемером принесли себя в жертву и сделали это осознанно — для того, чтобы вооружить тебя и подготовить. Но у меня не хватит слов, чтобы объяснить нашу цель».
«Тогда ты просто можешь мне показать», — сказал Тайрек.
«Я это и делаю».
— Всё в порядке? — спросил Сэт. — Ты будто выпадаешь из реальности.
Тайрек кивнул. Больше всего его нервировало дружелюбие Стрелков. Он ждал подвоха, но ничего страшного не происходило. Пока что.
Они миновали разбитый бар, охваченный огнём, перед которым лежало несколько тел. Бледные и бессмысленные, они напоминали пугала из тряпья, сжигаемые на День Освободителя, только больше и страшнее. Гай прошелся среди них, оценивающим взглядом рассматривая трупы женщин. Тайрек задрожал — но не его тело. Запахи сгоревшего мяса, пороха, едкий дым пожарищ разбередили старые воспоминания. В своём воображении он представлял, как орды освободившихся от Приютов рабочих сломят сопротивление армейцев, ворвутся во Дворец и повесят короля. Но его окружали не мёртвые солдаты, а мёртвые гражданские. Встретившие смерть в смятении, не понимавшие, куда бежать и за что их убивают. Всего лишь мясо для смазки машины войны. Город урчал, захлёбываясь от возбуждения.