Артиллерийский обстрел прекратился так же резко, как и начался. Таир повернул голову. В траншеях позади Багровых Штыков, утопая в крови и утешая умирающих, дожидались своей очереди обычные армейцы. План обороны предполагал серию контратак, призванных отбросить неверных от столицы. Штыки были хороши в партизанских атаках, а не в лобовых штурмах, но их всё равно поставили в первую линию. Менять что-то было уже поздно. Каждый отдаёт Богу свой долг.
«А ведь никто и не верит, что Карас может пасть, — подумал Таир. — Даже если и понимает, что рано или поздно оборона сломается. Иначе командиры загнали бы больше людей внутрь города, а не за стены». Сафир вздёрнул руку с пистолетом вверх и заорал:
— В атаку!
Лейтенант бросился вперёд, одиннадцатый взвод высыпал из траншей вслед за ним, чётко и слаженно, словно единый организм. Таир прибавил ходу, пытаясь обогнать лейтенанта. Сапоги тонули в грязи, в висках стучала кровь, а из уст лилась песнь пророка — единственная, которую знали Багровые Штыки.
— За Родину! За Союз! Да начнётся жатва! — кричал Таир, надрывая глотку. Где-то смеялась смерть, дожидаясь своих трофеев. Капли дождя попадали в глаза и рот, разбивались о лицо, смывая остатки боевого раскраса. Таир не обращал на них внимания. Он был Багровым Штыком и служил Охотнику. Штыки встречают пули стоя на обеих ногах, и даже будучи в агонии продолжают сражаться. Они не жаждут рая. И будь он проклят, если подохнет как собака, хныкая и моля маму о помощи.
Только оказавшись лицом в грязи, мальчик понял, что поскользнулся. Нога как-то странно ныла. Опустив взгляд, Таир обнаружил зияющую рану в левой икре. Шальная пуля. Земля была горячей, небо холодным, а капли дождя барабанили о тело.
— Подождите! — закричал Таир. — Стойте! Я хочу с вами! Я должен идти с вами!
Тонкие фигурки братьев по оружию продолжали удаляться от Таира. Неожиданно первая подкосилась, за ней вторая. Таир шумно сглотнул, пытаясь перевести дух. Штыки падали один за другим, а он всё ещё оставался в живых.
«Почему, Боже? — спросил себя Таир. — Я ведь был лучшим! Я должен был вести эту атаку! Я должен был уничтожить врага и остаться в памяти людей героем!» Но вокруг не нашлось никого, чтобы ответить на эти вопросы. Таир остался один в грязи под безжалостным чёрным небом, что не прекращало исторгать дождь. Слёзы подступили к глазам. Слаще, чем кровь, горячее, чем боль, и уж точно обиднее смерти.
— Будь ты проклят! — проревел Таир. Словно вторя ему, прогремел гром. Показалось, что звук застыл, но через момент пришло осознание, откуда доносится странный мерный гул. Чувство животного страха тут же перебило собиравшуюся укорениться обиду. Таир собрался в клубок, сжал ладонями уши и закричал.