(метро), и
geh-FIL-teh FISH (фаршированная рыба).
Что они имели в виду, эти Вайнрайхи? Был ли оригинальный разговорник 1958 года лишь репринтом более раннего издания, не столь душераздирающе неправдоподобного? В какое время в мировой истории существовало место на земле, которое держали в уме Вайнрайхи, – место, где на идише говорили не только врачи, официанты и кондукторы в троллейбусах, но и клерки авиакомпаний, турагенты, капитаны паромов, служащие казино? Место, где можно снять летний домик у хозяина, говорящего на идише, посмотреть фильм на идише в кинотеатре, завить «волну» у говорящего на идише парикмахера, отполировать ботинки у мальчишки-чистильшика, говорящего на идише, и поставить мост у говорящего на идише дантиста? Если же, что кажется вернее, книга впервые вышла в 1958 году, через десять лет после образования государства, отвернувшегося от идиша раз и навсегда и обрекшего этот язык наблюдать, как один за другим уходят из жизни последние его носители в стремительной гонке на вымирание с самим двадцатым веком, трагические очертания шутки разрастаются шире, и намерения Вайнрайхов становится еще труднее угадать. Усилия авторов кажутся совершенно бесплодными, этакий жест горестной надежды, прощальная мечта, утопический порыв, обернувшийся жестокостью и иронией.
Вайнрайхи с математической точностью очертили контуры мира, фантастической земли, где вам следует знать, как будет на идише:
250. Какой (у вас) номер рейса?
1372. Помогите, мне нужно наложить жгут.
1379. Вот мои документы.
254. Могу я добраться на корабле/пароме до ___?
Пробел в последней фразе, невосполнимый пробел этот, мучает и искушает меня. Куда бы я мог уплыть на корабле/пароме в компании заботливых попутчиков Уриэля и Беатрис Вайнрайх, отчалив от каких берегов?
Я мечтал в двух вероятных направлениях. Во-первых, это могла быть современная независимая держава, весьма схожая с Государством Израиль – назовем его Государством Исроэль, – послевоенная родина, образованная во времена нравственного кризиса, расположенная, возможно, но не обязательно, в Палестине. А может – на Аляске или на Мадагаскаре. Наверное, здесь меньшинство сионистского движения, выступавшее за утверждение идиша в качестве еврейского государственного языка, возобладало над своими многочисленными оппонентами – поборниками иврита. На идише печатают деньги, где основная единица – герцль[82], или доллар, или даже злотый. Футбольные матчи комментируют на идише, банкоматы говорят на идише, идишские надписи на собачьих ошейниках. Публичные дебаты, частные беседы, шутки и причитания – все это звучит не на ново-старом, отчасти искусственном языке вроде иврита, собранном из блоков небоскребе, который все еще строится и где несколькими поколениями заселены лишь самые нижние этажи, нет – это древний полуразрушенный дворец языка, в котором даже мельчайший кирпичик – словечко «ну» – способно выразить лукавство, нежность, насмешку, любовь, несогласие, надежду, скептицизм, скорбь, сладострастный порыв и подтвердить наихудшие опасения.